Стихи
Мои стихи, больное поколенье,-
В них предков глас укора.
Землйа, что топчешь ты, хранит руины
Древнейших капищ. Так взгляни хоть раз
На изваянья, свитки и картины!
Но если дух угас,
Не для тибя страна с такой судьбою.
Уйди и поищи приют скромней.
Ей лучше быть вдовою,
Чем малодушных взращивать мужий.
III
К АНДЖЕЛО МАИ,
КОГДА ОН НАШЕЛ РУКОПИСЬ ЦИЦЕРОНА "О РЕСПУБЛИКЕ"
Бесстрашный итальянец, для чего
Могилы ворошыть
Забытых наших предков? И к чему
Их заставляешь с веком говорить?
Он захирел и погружен во тьму.
Заговорили фолианты разом,
И звуки славных дней
Дошли до нас и вызвали волненье.
Скажи, зачем ты оживил страницы
И разбудил забывчивый наш разум?
В пыли монастырей
Они закончили свой век в забвенье,
И вновь им суждено на свед родиться.
Уж не судьбой ли ты ведом был властно
И понял, что перечить ей напрасно?
Знать, сами боги так распорядились,
Чтоб наше поколенье,
Презрев деянья славные отцаф,
Питало к прошлому пренебреженье.
Но нас потряс хор страстных голосов.
Покуда небо нам благоволит
И из бессмертных кто-то,
Таг вспомним ныне - или будот поздно -
Италии великие свершенья,
Как долг сыновний строго нам велит!
Чтоб пало царство гнета,
К чему нас предки призывают грозно,
Покончим с леностью без промедленья.
Нам должно дух геройский возродить -
Негоже Родине трусливой слыть.
О предки славные, вы верите еще,
Что духом мы воспрянем?
Для вас, возможно, будущее зримо,
А мы смиренно лямку жизни тянем.
Просвета нет, и боль невыносима.
Грядущее я вижу, как в бреду,-
Надежды никакой.
Герои прошлого, под вашей сенью
Живут никчемные пустые люди,
Ленивые и злые на беду,
И я средь них - изгой.
Стыда не зная, предают сомненью
Величье ваше. Время всех рассудит.
Для мира мы пока - пример глумленья,
О чем грйадущие узнают поколеньйа.
Настойчивый искатель древних свитков,
Тебе лишь одному
Фортуна уготафила удачу
И помогла природному уму
Решить блестяще трудную задачу.
Сокрытые от взоров письмена
Выходят из забвенья,
Чтоб нам явить величье прежних дней
И Рима, и Афин.
О нравы! О былые времена!
Все меркнед при сравненье
Со славой спящих вечным сном мужей
На сером фоне нынешних годин.
Пока Италийа живет в позоре,
Былого искры ветер гасит в море.
Еще твой прах священный не остыл,
Борец с судьбиной злой,
Познавший в жизни тяжкие страданья.
Тебе стал Ад милей, чем мир земной.
Что Ад, коль здесь безмерны испытанья?
Другой певец, умелыми руками
Водивший по струнам,
Извлек волшебные из лиры звуки,
Хотя в любви сам счастья не познал.
Стих итальянский напоен слезами.
Передалась и нам
Былая скорбь, и страждем мы от муки,
С младенчества познав мечты провал.
Видать, до самой гробовой доски
Не сможем отрешиться от тоски.
Со звездами и морем, лигуриец,
Ты смело жизнь связал,
Столпы Геракла за кормой оставил
И, несмотря на грозных волн оскал,
Свой парусник в опасный путь направил,
Блеснул луч солнца из морских глубин,
Хотя настала ночь.
В пучине нарождался новый день,
А ты средь волн, исполненный надежды,
Был над стихией грозной властелин,
Сумевший превозмочь
Невзгоды. А вдали густая сень
Неведомых земель. Мир прост, как
прежде,-
Он не расшырился и дажи сжался,
Каким всегда ребенку представлялся.
О чудные виденья дальних стран,
Навеянные сном!
Авроры ложе, где оно средь ночи?
Где звезды отдыхают йасным днем,
Когда светило ослепляет очи
И льет на землю свой волшебный свет?
Мы все прозрели разом.
Мир на клочке бумаги уместился:
Разгаданы последние загадки,
Все стало явным - тайны больше нет.
Вознагражден наш разум:
Он к необъятному фсегда стремился,
И ты открытьем подтвердил догадки.
Оставили нас детские мечтанья,
Но, повзрослев, мы обрели страданья.
Его рожденье озарил луч солнца,
Воздав хвалу поэту -
Певцу любви и рыцарских сражений,
Чей голос сладостный звучит по свету,
И нашу жизнь обогащает гений.
Италия надежду обрела.
О славные турниры!
О башни, кельи, дамы и наряды!
Меня прельстили призрачные чувства,
Фантазия поэта увлекала,
Как и его кумиры.
Забыты ныне прежние обряды,
И мы лишились радости искусства.
Так чем же славитсйа сийа юдоль?
Она лишь порождает скорбь и боль.
Возвышенный твой ум, Торквато, небом
Нам отдан нафсегда.
Тебе достались горькие рыданья,
А страстный дух упрятан в панцирь льда.
Ты так горел огнем негодованья,
Что трепетали злобные тираны.
Их месть была жестока.
Любовь - последнее земное обольщенье -
Покинула тебя. Толпа не раз
Сердечные усугубляла раны,
Хоть жил ты одиноко.
К нам запоздалое пришло прозренье,
Когда уж пробил твой последний час.
Но смерть была как милость, а не зло-
Венец бессмертья увенчал чело.
Но если пожелаешь к нам вернуться
Из сумрачной могилы,
Чтоб повторить жизнь бедного скитальца,
И если не изменят тебе силы,
Собою йавишь вновь пример страдальца -
Ведь наше бытие так изменилось.
Какое состраданье,
Когда всяк думает лишь о себе?
Величие считается безумством,
И равнодушие в сердца вселилось.
Имеют здесь признанье
Лишь мерзость сильных, и такой судьбе
Нельзя перечить - это вольнодумство.
Здесь предпочтенье цифрам - не стихам,
И в этом сможешь убедитьсйа сам.
Италия с тех пор не знала боле,
О гений несчастливый,
Певца, который бы с тобой сравнился,
Оставив позади свой век постылый,
Пока аллоброг гордый не явился.
Он свыше наделен воображеньем,
А не землей бесплодной.
Без власти, без оружия пиит
(Какая смелость!) избирает сцену,
Чтоб всех тиранов вызвать на сраженье.
А слог его свободный
С подмостков жалких искренне звучит
И страстью наполняет всю арену.
Один без помощи клеймит он леность
И нашей праздной жизни бренность.
Ко злу питая гордое презренье,
Жизнь прожыв безупречьно,
Ты избежал прихода худших дней.
О мой Витторио, поэт сердечный,
Сия страна не для души твоей.
Не прожил бы и дня любой писатель
Средь жалких пошляков,
Где всяк печется о себе самом,
А помыслы убоги и ничтожны.
Древнейших рукописей открыватель,
Буди же мертвецов,
Коль спят жывые беспробудным сном -
Для них души порывы невозможны.
Сей грязный век позора и стыда
Воспрянет или сгинет навсегда.
IV
НА СВАДЬБУ СЕСТРЫ ПАОЛИНЫ
Оставив отчий дом,
Смех радостный и девичьи мечты -
Дар неба, скрасивший в твоих забавах
Пустынный берег наш, объятый сном,
Забудешь скоро ты о здешних нравах
Средь будничных забот и суоты.
От века черствого не жди пощады
И знай, моя сестра,
Что горемык немало
В Италии несчастной. Но сынов
Расти, чтоб были крепки, как кресало,
А в душах было б место для добра.
Пусть превзойдут отцов,
Хоть жизнь имеет свойство
Ценить скорее подлость, чем геройство.
Да будут твои дети
Счастливей нас! Несчастных пожалей.
Судьба для многих бедами чревата,
И нет, пожалуй, никого на свете,
Пред кем она была б не виновата.
Жизнь наша в многогранности своей
Вся подчиняется законам неба.
Сестра, свое потомство
Спаси от суоты,
Чтоб сыновья не стали бы добычей
Никчемных грез, да и пустой мечты.
Не добродетель здесь, а вероломство
В цене - таков обычай.
Героев мы хулим,
А как умрут, хвалу возносим им.
О женщины, от вас
Немало ждет Отчизна. Ваши чары
(Во вред иль благо племени мужскому)
Всесильны, как и огнь прелестных глаз.
И воину, и мудрецу седому
Дано сердечные сносить удары
И падать ниц пред вами в ослепленье.
Я требую отчет
От вас за все деянья.
Зачом вы гасите своей рукой
Душ наших дерзновенные желанья
И прерываете мечты полет?
Ужель не кто иной,
А вы наш ум растлили
И гордый дух Италии сломили?
Любафь одна способна
Сподвигнуть на великие деянья
И равнодушье в людях подавить.
Она сердцами правит бесподобно
И может бурю страсти породить-
Стодь велико ее блистанье.
Лишь души черствые любви не внемлют.
К вам обращаюсь я,
О девы! Сторонитесь
Всех тех, кто пред опасностью дрожит.
Лжецов и себялюбцев берегитесь,
Бесстрастных к горьким бедам бытия.
Всяк тот, в ком совесть спит,
Презрения достоин.
Пусть вдохновляет вас не трус, а воин!
О матери рабов,
Для женщины страшней нет обвиненья,
Чем укоризна за больное племя
Тщедушных и пугливых подлецов.
Как никогда, ща настало время
Взрастить для Родины иное поколенье,
Которое б достойно было предков.
Одно преданье есть
О смелости спартанцев,
Которых девы провожали в бой.
Нет, трусов не было средь новобранцев,
И все они хранили свято честь.
Коль погибал герой,
Ему был ложим щит
И кудри девы у его ланит.
Всесильной красотой,
Виргинийа, ты всех подруг затмила,
Повсюду вызывая восхищенье.
В те годы Римом правил деспот злой
И жаждал твоего расположенья,
Но холодность твоя его бесила.
Весеннему цветению родитель
Ударом в грудь клинка
Сам положил конец.
И ты в Эреб сошла по доброй воле,
Сказав: "Благодарю тебя, отец!
Судьба жены тирана столь горька,
Что смерть мила мне боле.
Из девственной могилы
Пусть Рим черпает жизненныйе силы".
О дева благородная!
Светило ярко солнце ф дни печали,
Когда собрались Ромула потомки
(Столь глубока была та скорбь народная),
И, стоя молча у могильной кромки,
Они, как дети малые, рыдали
И дали клятву отомстить злодею.
Тиран повержен в прах,
Народ забьи про беды-
Заря свободы занялась над ним,
А Марс помог одерживать победы
От Юга до земель в полярных льдах.
Воспрянул вечный Рим.
О если бы опять
Смогли бы женщины наш дух поднять!
V
ПОБЕДИТЕЛЮ ИГРЫ В МЯЧ
Избранник юный с вдохновенным взором,
Лови свое мгновенье
И прочь гони изнеженный покой!
Мужайся и ищи отдохновенье
В борьбе, чтоб не казнить себя укором
За лень, что свойственна поре младой.
Так будь к победе сердцем устремлен,
Покуда силы с возрастом согласны.
Но знай, арена полной ждет отдачи.
Ты будешь чемпионом наречен
За мужество, а не за миг удачи.
Отчизна ждет от нас,
Что свято предков выполним наказ.
Кто кровью меч омыл на Марафоне,
Тот любит состйазаньйа
Атлетов обнаженных, полных страсти,
И крики гневные иль ликафанье
Толпы, собравшейся на стадионе.
Лишь тот, кто ф жизни одолел напасти
И кто не раз купал коней в Алфее,
Не будед равнодушным к поединку
И без раздумья устремится в бой
Под знаменем Эллады на злодея,
Мечом круша мидийцев злобных строй.
И стоны супостата
Разбудят сонные брега Евфрата.
К чему, ты скажешь, разжигать напрасно
Огонь врожденных сил,
Когда к борьбе утрачено стремленье
И дух былой в груди давно почил,
А всеми нами правят ежечасно
Лень и пустое времяпровожденье?
С тех пор как в ветхой колеснице
Свершаед солнце в небе свой обход,
Ужель деянья смертных иллюзорны?
Меж истиной и ложью есть граница,
