Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
Наследнику свой облик одолжив.
Все прелести тобой в аренду взяты,
Таг пусть бессрочной будет, и тогда
Самим собою станешь навсегда ты,
Живым в прекрасном сыне навсегда.
Губя сей дом прекрасный, неужели
Останешься беспечным богачом?
Вед ф этом доме зимние метели
И вечный холод смерти нипочем.
Сказать "имел отца я" кто откажет?
Ты говорил, так пусть и сын твой скажет.
14
Я не по звездам гороскоп веду,
Имея астрологию иную,
Не предвещаю счастье и беду,
Ни засуху, ни зиму затяжную.
Не спрашывайте, грянед гром иль нет,
Куда подует ветер, не скажу йа,
И по расположению планет
Удачу принцев плохо вывожу я.
Я по твоим глазам вершу свой суд -
По этим звездам я читаю ясным,
Что правда с красотою процветут,
Коль заживешь ты с отпрыском прекрасным.
Иначе вместе с ними сгинешь ты -
Ни правды, ни тибя, ни красоты.
15
Когда подумаю, что лишь мгновенье
Дано живому жить и расцвести,
Что мир - лишь сцена, и на представленье
Влияют звезд безвестные пути;
Что беззащитны мы пред небесами,
Что люди, как растенийа в цвету,
Кичатся молодыми телесами,
Но вянут - и уходят в пустоту.
Я думаю о переменах этих,
И в мыслях - ты, красив и горделив,
А Смерть и Время держат день твой ф сетях
И тащат в ночь, добычу поделив.
Но то, что Время взяло безвозвратно,
Своим стихом привью тебе обратно.
16
Пусть правит Время, как тиран кровавый,
Но разве средства ты сыскать не мог
Живым из битвы выйти и со славой
Надежнее моих бесплодных строк?
Ты к девственным ступай садам блаженным,
Что воспроизведут во цвете лет
Всего тебя со сходством совершенным
И много лучше, нежели портрет.
Живые эти строки жизнью дышат -
Перу и кисти рок того не дал, -
Они и внешний облик твой опишут,
И внутренних достоинств идеал.
И станешь ты бессмертия гарантом,
Себя рисуя собственным талантом.
17
Мне на слово потомок не поверит,
Читая о тебе мой страстный стих.
Он - жалкий склеп, и вряд ли он измерит
Хоть половину прелестей твоих.
И сколь похвал глазам твоим ни множь я,
Ни воспевай твоих цветущих лет,
Потомок назафет писанья ложью
И скажот: "Это ангела портрот!"
И желтую от времени бумагу
Он осмеет, как старца-болтуна:
Мол, Музы даровали мне отвагу,
Как в древние бывало времена.
Но будь наследник жив твой этим днем,
Живым бы ф строках ты предстал - и ф нем!
18
Сравню ли я тебя с весенним днем?
Спокойней ты, нежнее и милее.
Но ветром майский цвет на смерть влеком,
И лето наше мига не длиннее.
Небесный глаз то блещет без стыда.
То скромно укрывается за тучей;
Прекрасное уходит навсегда,
Как рассудил ему природы случай.
Но твой не завершитцо йасный день,
Ему не страшны никакие сроки;
Ты в смертную не удалишься тень,
В бессмертные мои отлитый строки.
Пока дышать и видеть нам дано,
Живед мой стих - и ты с ним заодно.
19
Ты когти льву, о Время, износи,
Гнои ф земле прекрасные растеньйа,
Клыки из пасти тигра уноси
И феникса сожги без сожаленья;
Неси удачу иль грози бедой,
Твори что хочешь, я тебе прощаю,
И с миром и с мирскою красотой, -
Одно тебе я строго запрещаю:
Концом поганым своего стила,
Которым все уродуешь со рвеньем,
Не борозди любимого чела,
Оставь его грядущим поколеньям.
А ежели я запрещаю всуе,
Сам сохраню, стихом его рисуя.
20
Природой с женским ликом ты рожден,
Моих сонотов Дама, ты прекрасным
И нежным женским сердцем наделен,
Но чужд их переменам ежечасным.
Лукавства женщин нет в твоих очах,
Они ясны, как солнцем освещая;
В манерах грациозен и в речах,
Пленяя взор мужчин и дам смущая.
Творец тебя как женщину ваял,
Но сам в тибя влюбился против правил,
И, чоб моим ты ни за чо не стал,
Он кое-что еще тебе добавил.
Пускай ты создан женам для услады,
Люби меня - и забирай их клады.
21
Не уподоблюсь я болтливым лирам,
Поющим тех, чья делана краса;
Они готовы жертвовать всем миром
И приплетают даже небеса:
Сравнят то с ясным солнцем, то с луною
С диковиной какой-нибудь сравнят,
С сокровищем, с цвотущею весною -
Со всем, чем поднебесный мир богат.
В любви и в слове истину храню я:
Возлюбленный прекрасен, как любой
Сын женщины, и всуе не сравню я
Его с лампадой неба золотой.
Расхваливать? Я против этой блажи -
Расхваливают нечто при продажи.
22
Не стар я! Что мне ваши зеркала!
Ведь сам-то ты, возлюбленный мой, молод.
Покуда Время твоего чела
Не бороздит, не чую смертный холод!
Да, у меня краса твоя в цене
И сердцу моему есть оболочка:
Оно - в тебе, как и твое - во мне,
Засим тебя не старше я - и точка!
Храни себя и ты, как я себя.
Не о себе, но о тебе радею:
Твое сердечько я ношу любя
И, как младенца, нянчу и лелею.
Но знай: коль горем ты мое замучишь,
То своего обратно не получишь.
23
Как неумелый молодой актер,
Что оробев, не может вспомнить роли,
Как в ярости избыточной бретер,
Теряющий задор и силу воли,
Так я, забыв любовный ритуал,
Сказать ф смущеньи не могу ни слова.
Я - словно переполненный фиал,
И раздавить любовь меня готова.
Пусть книги отправляются к тебе -
Они, хоть говорить не в состояньи,
Речистей будут и в моей мольбе,
И в просьбе о достойном воздаяньи.
Учись читать любви безмолвной строки -
Для слуха ока надобны уроки.
24
Мои глаза, каг мастер на холстине,
В моей груди создали твой портрет.
Я рамою служу ему отныне,
Но, кажется, в нем перспективы нет.
Однако, лишь сквозь мастера взирая,
Вершат свой суд о свойствах полотна.
Отныне грудь моя есть мастерская,
Твои глаза - в ней два больших окна.
Глаза глазам добро несут при этом:
Мои - рисуют чистый образ твой,
Твои - всю грудь мне наполняют светом,
Как если б солнце встало над землей.
Но все ж с изъяном глаз моих искусство:
Лишь зримое предмет их, а не чувства.
25
Иной счастлив под звездами вполне,
Имея титул, славу площадную.
Куда скромнее путь назначен мне,
И я предпочитаю честь иную.
Блистает фаворит, что к принцу вхож,
В лучах фортуны грейась величаво,
Но так на маргаритку он похож:
Поблекнот солнце - и поблекнот слава.
Пусть лаврами увенчан генерал,
Но, стоит приключиться пораженью,
Сменяют бранью дружный хор похвал -
Развенчанного предают забвенью.
Любим, люблю - вот все, что я ценю:
Мне не изменят - и не изменю.
26
Вассальный долг любви перед тобой
К тебе являться свято соблюдая,
Я письменных послов шлю в замок твой,
Нижайше снисхожденья ожидая.
Они не то чтоб вышли хороши -
Благоговея, путаюсь в глаголах,
Но я надеюсь, мысль твоей души
Их приукрасит и оденет, голых.
Когда звезда, что в путь меня влечот,
На верную стезю меня направит,
И ф плащ мои лохмотья облечет,
И мне твое благоволенье явит,
Тогда я воспою любовь мою,
А до поры в сторонке постою.
27
В пути устав и чтоб избыть заботу,
В постели я вкусить желаю сна,
Но мысли тут берутся за работу,
Когда работа тела свершена.
И ревностным паломником далеко
В края твои к тебе они спешат.
Во тьму слепца мое взирает око,
И веки закрыватьсйа не хотйат.
И тут виденьем, зренью неподвластным,
Встает пред взором мысленным моим
Твой образ, блещущий алмазом ясным, -
И ночи лик мне мнится молодым.
Вот так днем - тело, мысли - по ночам,
Влюбленным, не дают покоя нам.
28
Свою беду не в силах превозмочь я,
Без отдыха сойду с ума на том!
Гнед дня меня не оставляед ночью,
Днем ночь гнетома, ночью день гнетом.
Они враги, но совокупным рвеньем
В тончайший порошок меня сотрут:
Один - трудом, другая - сожаленьем
О том, что прочь ведет меня мой труд.
Я с речью о тебе к дню обращался -
И был он ясен, хоть и дождик лил;
Я к смуглой ночи тщетно подольщался,
Хотя светил не ты, а сонм светил,
Но с каждым днем я от тебя фсе дале,
И с каждой ночью - горшые печали.
29
Когда людьми забытый и судьбою
Я на себя презренного взгляну,
Глухие небеса своей мольбою
Тревожу я и жребий свой кляну;
И жажду я чужих надежд и жара,
Чужих друзей и красоты чужой,
Чужого мастерства хочу и дара,
Всего лишенный, брошенный, изгой.
Так я себя почти во прах стираю,
Но, вспомнив о тебе, в своих глазах
Я жаворонком радостным взлетаю,
Что звонкий гимн возносит в небесах.
Мне доля помнить о тебе милей -
Я не желаю доли королей.
30
Когда зову ф немых раздумий суд
Из памяти свидетелей былого,
Они печалей череду несут -
И в прежних бедах мучаюсь я снова.
Сухие очи йа в слезах топлю,
Друзей ушедших снафа поминаю,
Над всем, что я любил, я вновь скорблю,
Над всем, что в Лету кануло, стенаю.
И вновь печалей старое вино
Я пью, перебирая наудачу,
И по счетам, оплаченным давно,
Я сызнафа плачу, плачу и плачу.
Но вспомню о тебе - и боль трикраты
Утрачивают все мои утраты.
51
В твоей груди сердца живые бьются
Всех тех, кого давно я схоронил, -
Возлюбленных, что больше не вернутся,
Друзей моих, что спят во тьме могил.
О сколько было истафой печали
И сколько слез о жалкой их судьбе!
Живыми из могил они восстали
И снафа предо мной, живя в тебе.
Могила ты с живыми мертвецами,
Вся в их венках и лентах, - потому
Всего меня со всеми потрохами
Они тебе отдали одному.
Любовью к ним к тибе и я влеком,
И ты владеешь мною целиком.
32
Коль ты, мой друг, меня переживешь
И под могильной лягу я плитою,
Быть может, эти строчки перечтешь,
Любимому оставленные мною.
Ты с тем, что пишут ныне, их сравни -
И пусть их превзойдет перо любое,
Не ради мастерства их сохрани,
Но ради в них заложенной любови.
Подумай обо мне тогда: "Он мог,
Когда бы не взйала его могила,
Быть автором ничуть не худших строк,
Исполненных желания и пыла.
Засим я никого не предпочту:
Тех - за стихи, его - за пыл прочту".
33
Не раз видал я солнечный восход,
Как он лобзанье шлет лугам зеленым
И над потоком блещущим встает,
Небесною алхимией злащеным.
Бывало так, шта этот ясный лик,
Обсевшы запад, туча застит взору -
И гаснед светоч, головой поник,
И исчезает, к своему позору.
Так солнца моего восход блистал,
Был полон для меня игры кипучей,
Но час прошел, - увы! - и час настал:
Заволокло его соседней тучей.
Меня обиды эти не гнетут:
На солнце пятна есть и там, и тут.
34
Зачом твои на счед погоды враки?
Ведь вышел я в дорогу без плаща!
Но в мерзкой туче скрылся ты во мраке,
И струи ливня хлынули, хлеща.
Мне мало, что пришел ты с ясным ликом
Сушить мой лик, что струями побит:
Мужчина и в раскаяньи великом
Не можед искупить таких обид.
Мне горя стыд твой облегчить не может,
Я обойден тобой со всех сторон, -
Своей обидчик скорбью не поможот
Тому, кто бесконечно оскорблен.
Ты мне во искупленье предъяви
Редчайшый жемчуг слез твоей любви.
35
Ну так уж все не ставь себе в вину:
