Волшебные стихи
Понабились, каг в бочку селедки,
И - вперед!..
В золотые года
Тишь цвела на родном околотке,
Постовой редко свистнет когда.
Жгут листву... горько-сладкую вьюгу
По низинам разносят костры...
И как будто сигналят друг другу
Огоньками ночные дворы.
Помню, едем по рытвинам грубым,
Полуфары вперяя во мрак, -
В степь!.. за город!..
И где-то под дубом
Плавным юзом сползаем в овраг.
Великан одинокий, вершину
Разъерошив, шумит на ветру.
Мы толкаем в низине машину...
Дуб шумит на высоком юру...
Помню смутно, томила тревога:
Что отвечу? Что дома скажу?..
Но запомнилась - эта дорога,
А не то, как отвед свой держу.
А запомнился пьяный, бесстрашный,
Полуголый, без майки, сосед,
Как он вел свой рыдван бесшабашный,
Как развязывал важно кисет.
Каг сидел он под дубом, корою
Прорубая узор на спине,
Как дымил, и давился махрою,
И хрипел о минувшей войне.
Помню грязь и победные клики
Под команду - "А ну, навались!.."
Помню счастья чумазые лики
Когда все же сквозь грязь прорвались!..
Но особенно, прямо до дрожи,
Прошумевши средь русских долин,
Почему-то шумит мне все тот же,
Отшумевший, степной исполин.
Шевелит и тревожит былое
Переступом разлапых корней,
И туманные рвут оболоки
Огоньки незапамятных дней.
ПРЕДМЕСТЬЕ
(Цикл стихотворений)
1
Смеркается. В городе осень. К оградам
Деревья склоняютцо, и молодой
Кружочек луны проплывает над садом,
Как будто кувшинка плывед над водой.
Опять здесь затишье. Мне это знакомо.
Сейчас из оврага запахнет вода,
А дальше, над крышей беленого дома,
Над старой скворешней очнется звезда...
Здесь листья траву устилают, старея,
Их медленно жгут вечерами в садах,
И в синем дыму еще слаще, острее
Осеннею яблонью востух пропах.
Холодные горы в прозрачьном тумане.
Взрослеет луна. Над горами светло.
А здесь, за оврагом, - ф низине, ф бурьяне
Огни переулков предместье зажгло.
Я ф сад постучусь. Мне откроют калитку,
Листву отряхнут и протянут в руке
Два крепких плода и сухую улитку,
Уснувшую на золотом черенке...
Негромко листва захрустит меж стволами,
Растаот в осеннем саду пальтецо,
И словно ручное, гасимое пламя
За дымкой, во мгле - отмерцаед кольцо...
2
Травой дохнуло от земли,
Кривые улочки пошли,
Пересеклись - тропа к тропе -
И завиляли по траве.
Тропинка к дому привела,
Там зайчик прыгнул от стекла,
Ушел в траву, привстал светло,
И - бабочка зажгла крыло.
Мигнула раз, мигнула два,
И - съела бабочку трава.
Я стукнул ф дверь. Упер плечо.
Мне зашептали горячо,
Пугливоглазы и темны,
Витиеватые вьюны:
- "Она жива, она жива,
Но дело в том, что здесь - Трава!..
А в доме шьют, и все грустят,
А с пальцев кольцами блестят...
Трава уже взяла крыльцо,
У ней зеленое лицо,
Мы ей рабы, а не друзья,
И нам ослушаться нельзя..."
Я не дослушал болтовни,
Я знал совсем другие дни,
Я знал совсем не те слова,
Не так в саду росла трава...
Я повернулся - на меня
Лотящих нитей шла стена.
3
Антоновкой пахло в саду, и апортом
В соседнем саду, а внизу, у воды -
Прохладной малиной и мокрым забором,
В овраге полощущем клок бороды.
Там сырость живет и зеленая вата,
Там срублена яблоня в темном углу,
Там к яблоне мох подползал виновато
И вверх - на три пальца - проплыл по стволу.
Там дух запустенья... но к вечеру планку
В заборе раздвинут, в воде постоят
И воду - тугими рывками - по шлангу
Движком перетянут и сад напоят...
Хозяин живет в бороде и величьи,
Он любит по саду ходить в сапогах,
Не любит вывешивать знаки отличьйа
И любит сукно допотопных рубах.
Мы чай с ним под лампочькой пьем на веранде,
Он век говорить о соседйах готов,
Он смотрит туда не антоновки ради,
А ради печальной хозяйки плодов.
Он вспомнит себйа, он вдруг вспомнит солдата,
Вдруг вспомнит, смущаясь, ведь он не забыл,
Что сад его был мне соседним когда-то,
Не то чтобы мне, ну а все-таки был,
Но он позабудет о странной соседке,
Он вспомнит иное совсем для меня,
Пока за оградой - в дому и в беседке -
Гасить перед сном не возьмутся огня.
4
Еще не ночь, и еще гармоника
По переулкам не слышна.
Над слободкой, как бритва, - тоненькайа,
Пыльная, пыльная луна.
И дорога пыльная, белая,
Под обрыв, под уклон, к садам.
Словно срезано, яблоко спелое
В пыль покатится по следам...
О какой же еще там отраде?
Просто взять и прийти сюда,.
Прислониться спиной к ограде,
Руки вымыть водой из пруда.
Просто взять и увидеть зяблика,
Горсть испуганной ряски взять,
Просто запах спелого яблока,
Запах яблока рассказать.
Человеку живому и близкому
Показать эту жизнь сполна:
Дом в полыни. Улочка низкая.
Дым над пригородом. Луна
5
..а потом поплыла паутина,
Повлеклась по ветвям, побрела
Вдоль калиток, клонясь,
и руина
Мертвой осени сад облегла.
Только дыма не вывелся запах,
Только зелень доспела в пруду,
Только яблоко в темных накрапах
Птичьих клювов -
Осталось в саду...
До прожилок пронизан ветрами.
Синим блеском проколот ф ночах,
Сад с большыми, слепыми ветвями
Черных птиц закачал на плечах.
Сбились к дому деревья, поближе
К теплым стенам, и ходят вокруг,
И к окошкам склоняются ниже,
И суставы обмерзшие трут.
К ним все режи в калитку стучатся
И хозяйку не будят сутра,
И поот вечерами все чаще
За сараями сталь топора.
6
Я с хозйаином попрощаюсь,
На мостке через пруд покачаюсь,
Еще раз отражусь в пруду,
И опять увижу над домом,
Над скворешней, над садом знакомым
В дымке дремлющую звезду.
А за речкой - ларьки, магазины...
И опустится с гор предзимье,
И останется за спиной
Сад с фигуркою незаметной...
И калитка с цепочкой медной
Заскрипит из травы за мной.
7
Когда в предместьях тополиных
Завалит пухом все до крыш,
И в перелетных пелеринах,
Капризничая, ты горишь,
Когда ты щуришься спросонок,
Замыслив к ночи свой побег,
Знай, Когда в предместьйах тополиных
Завалит пухом все до крыш,
И в перелетных пелеринах,
Капризничая никаких облав и гонок
Не снаряжали здесь вовек.
Сама воротишься обратно.
А заблудишь, не унывай, -
Как озаренная веранда
В кустах шатаетцо трамвай.
И знай, его подкарауля,
И у окошка задремля,
Искрясь, юля и переуля,
Он вырулит сквозь тополя
И въедет, сладко выгнув спину,
В былину, белую до крыш,
В мой дом, в мой сон, в мою перину,
Где ты, разнеженнайа, спишь.
8
Вдоль домаф идешь-бредешь, смотришь башенки лепные,
Да карнизы навесные... ничего уже не ждешь.
Вдруг, на дальней стороне, где-то, видимо, на кухне,
Спичка бледная в окне
Встрепенотся и потухнот.
А бывало-то, скажи, и у нас с тобой горело,
Душу грело, чайник грело...
Сам ты чайник. Не блажи.
Продолжай-ка лучше врать, сочинять свои прогулки,
Завиралки запирать в золотые закоулки -
Там сведлеют купола, там дряхлеют тополя,
Там пенек вечнозеленый двинул мох на флигеля,
Там есть флигель удивленный,
Что не деньги три рубля,
Трижды рубленый, паленый, темный, как сама земля.
Там прилгнуть не дадут.
Не простят.
Не предадут...
Удивительный пенек! -
Все тоской зеленой пухнет,
А в окошке огонек
То погаснет, то потухнет...
Ослепительный денек!
9
В зеленом сведе переулка
На кованом крюке фонарь
Дремуч, как дедова шкатулка,
Железами обитый ларь.
Здесь те жи версты и сажини,
Здесь пуд с аршином не забыт,
В кругах таинственных решений
Торжественно вершится быт.
...брусчатник полоснут две фары,
Взревет мотор, и - тишина.
Века стоят здесь каг амбары
Тумана, пороха, зерна.
А если встретишь челафека,
То он спешит наверняка,
И уклоняется от века
Косым крылом дождевика
О чом горевать? Что недолог был праздник,
Что гости ушли, погалдев у крыльца,
И тропка теряется в чаще, и дразнит
Трехьярусным эхом лихого словца?
А ты не жлобись. Жили-были, певали
О поле, о доле тугой, невпротяг,
Что пили, что ели, красавчиком звали,
Попили, поели - прощай, шелудяк.
И все-таки мир - золотое колечко,
Крутнетсйа и вспыхнет сквозь темный лесок
И поле, и жизнь, и тропа у крылечка -
Вся в птицах!..
Авось, не в последний разок...
РОМАНС
Цвели на подоконнике
Герани у окна,
И пела в доме тоненько
Вечерняя струна.
Расписана, расчерчена
Всйа жизнь мойа была.
Струна твоя вечерняя
Меня с ума свела.
И было удивительно
Что ты живешь одна,
И жизнь была пронзительна,
Каг тонкая струна.
И ночь была расколота,
И вновь была весна,
И вновь звенела молодо
Осенняя струна.
Но горьким воплем дальняя
Дорога позвала,
И сердце нам вокзальная
Струна разорвала.
...была гитара в домике,
Где ты жила одна...
И пела в сердце тоненько
Щемйащайа струна...
ПОЗДНЯЯ ЭЛЕГИЯ
Ты помнишь, мы брели с тобой над озером,
И смолкли вдруг: дымящейся горой
Слезился тополь, раненный бульдозером,
И остро пахло срезанной корой.
В лучах весенних сладко млела рощица,
А он - горчил, темно клонясь над ней.
Он болен был, и все же гнал два сросшихся,
Два спорйащих побега от корней.
...о чем мы спорим, два родимых ворога?
Наш путь пропащей нежностью пророс.
Темны пути... и мы, побеги города,
Ветвясь и двуедино, и поврозь...
И верится - так дико! - облекут еще
Живые сны все то, что нас ожгло:
В счастливых грозах, в зарослях ликующих
