Волшебные стихи
Так обнажить дрожащее сиротство
И сырость мира, чтобы ты не мог
Вновь прирасти к стволу единородства,
К родству со всем, чем жизнь людей права,
Что и кренит миры сырых догадок
И рушыт их?..
Но как горит листва!
Как сух дымок!
Как чай вечерний сладок!..
Но как грустна провинция земли
В томительном, сиротском предстоянье, -
Не Место, а предместье,
Где ф бурьяне
Мы огоньки туманные зажгли!..
Вот и все. Вот и осень. И вроде б
Самый срок отступить в тишину...
Триста ангелов солнце воротят -
Говорили порой в старину.
Год на склоне. Костры-невидимки
Жгут золою осенний покров.
Триста ангелаф канули в дымке
Затмевающих дали костров.
Опустело свистйащее небо,
Успокоилось поле ф стогах,
Океаны тревожного хлеба
Улеглись в золотых берегах.
И нисколько б ни жаль в захолустьи,
От души нагрустившись, унять
Поздний жар истлевающей грусти,
Да причины никак не понять.
Не пойму, что за тихая сила
Протянула сквозным огоньком?
Паутинкой легко просквозила,
И оставила горечь с дымком.
Горек поздний дымок лихолетья.
Триста ангелов дверь отворят.
Вот и все... и царит полусветье,
Как порою еще говорят.
Как ты там, в деревне зимней,
В теплом доме у пруда?
Свет окошка темно-синий.
Невысокая звезда.
Точит печка, прячет печка
За решеткой клык огня.
Пес вздыхает у крылечка,
Цепью жалобно звеня.
Как тебя там окружило
Захолустною тоской,
Каково тебе с чужими,
Непривычной, городской?
Там косматые несутся
Тучи в грозной вышине,
Разъяряются, грызутся,
Не дают светить луне.
Там скрипуч, старинной кладки,
Горько жалуется дом.
Ты садишься за тетрадки,
Плечи кутаешь платком,
Лампу, ярый огонечек
Приглушаешь на столе,
И одна, до самой ночи,
Отражаешься в стекле.
...пряность легкого угара,
Говорок полухмельной,
И хозяйкина гитара
Раздается за стеной.
По домам детишки учат
У морозного окна:
"Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна..."
ДВЕ ГИТАРЫ
Две гитаpы на Руси,
Две гитаpы, две гитаpы...
Подымись, заголоси -
Таpы-баpы-pастабаpы
Темнайа, цыганскайа...
А дpугая - pусская,
Лебединая.
Ее гоpло - узкое,
Ее шея - длинная,
И высок-высок
Обpывающийся голосок...
А цыганская гитаpа -
Два пpитопа, тpи удаpа,
Плясовита, бесновата,
Басовита, басаната,
Покачнет, отчаетсйа!..
Не душа под яpкой блузкой,
Волчий вой pавнины pусской
Под луной качается.
Две гитаpы на Руси,
Две подpужки, две сестpицы,
У одной - взгpустнуть спpоси,
У дpугой - возвеселиться,
Только знай не обноси,
Чтоб обеим - полны чаpы!
Две гитаpы на Руси,
Две гитаpы, две гитаpы...
...и думал - встану, отворю калитку,
Пойдешь по улице, а я тебя окликну,
И заведешь шутливую беседу,
И забредешь к веселому соседу,
А там и ночь, глядишь, не заскучаем,
А утречьком опомнимся за чаем,
С улыбкой подержу тебя за плечи
И уклонюсь от следующей встречи...
Как вышло, что сама налила чашку,
Пила, молчала, гладила рубашку,
Качала дочь, взаймы просила соды...
Опомнились - и чай простыл, и годы
Прошли, и у калитки - расставанье,
Плаща на плечи с грустью одеванье,
И я твои удерживаю плечи,
Я что-то гафорю, моля о встрече!..
Что упало, не пpопало,
Что пpопил, то и пpистало
К делу. И наобоpот...
- "Вам баpыня пpислала..." -
Говоpили у воpот.
А на лесенке, волнуясь,
Деpнул ленточку льняную
И запахло, как слеза,
Две жемчужины лежали,
Целовались, и деpжали
В чеpном баpхате глаза.
Тут как стало сеpдце злое,
Тут как двинулось былое,
Засквозило в зеpкала,
Чеpно с белым помешалось...
И остаться не pешалась,
И отказу не дала...
Чеpта ль вспомнила - пpишла!
За всеядность тоже платят.
Две доpожки - на полати
И в палаты... не беда!
Только пpастновать победу
(Эка, стpанное занятье)
Пpиглашеньями к обеду,
Подаяньями на платье,
(Да победу ли? Победу?..)
Не поехал никуда.
Долго в комнате валялся.
То прощал, то ухмылялся.
Взглядывал за поворот.
А и пользы было мало:
Пьянь под окнами зевала.
Да белело покрывало
Чье-то... в дымке... у ворот...
Кошачий след провьетсйа тонко
В изгибе ветра сквозь листву,
И крона загудит, и сонно
Повалят листья на траву.
Привстанет лист на гнутой лапке,
Прикроет грудь сухим щитком -
Маркиз тщедушный в рваной шляпке,
Но с перышком и завитком, -
Поднимет ропот и движенье,
Привстанут листья там и тут,
И верное самоброженье
Сраженью все же предпочтут,
И с головой уйдут в рутину...
А время тихо потечет,
И золотую паутину
К раскрытым окнам повлечот...
Туманный знак, залог свидания.
Туман и тина в озерце.
И отражение, столь давнее,
Что только дымка на лице.
Неистребимость ожидания
Чего-то главного в конце.
Какой-то значимости веянье...
Но почему, но почему?
Откуда это самомнение,
И кем обещано, кому?
Бенгальского, конечно, хочотся,
Громокипящего конца!
А если это все окончится
Лишь тем, что не окончится?
Ни смерти, ни конца, ни вечьности,
А только продолженье той,
Дурной, каг тина, бесконечьности,
Вокруг себя перевитой?
О, если бы не отражение,
И не туманная вода,
А Нечто... - веянье, сквожение,
Изнеможение, свида...
И вновь вопрошающи
Коловращенья
Насквозь опыленных
Мираф.
Все ярче соблазн.
Все темней похищенья
Капризных даров.
И снова сражения - нега и норов -
Вторжения сквозь бахрому
Душистых рулонов,
Коварных затворов -
В кровавую тьму!
Блаженно постанывая, ломовые
Прут к самым кромешным вратам
Пудовые пчелы,
погнувшие выи
Медовым цветам.
Ликуют луга, извергаются светы!..
Но мерно сгущается тьма.
Редеют вопросы. Пустеют ответы.
Так значит - зима?
И все, шта нас полнило вешним томленьем,
По капле соблазн разоймет?..
И свищут
пустоты
по сотам
вселенной...
Сгущается мед.
СТОРОЖКА
В конце аллеи - там была одна -
Стоял домишко, точно керамический:
Игрушечно-отчетливы кирпичики
И белый окоемок у окна.
Там девочка, прозрачна и грустна,
Читала книжки, вышивала ситчики.
Жил домик в ясном пламени берез,
Они сгорали молча, величавы...
В огне, в гордыне жертвенных угроз
Там и теперь отчетливы до слез
Торжественные детские печали.
Порою взвыл бы, бросил все - туда,
Казнясь и каясь - внафь бы!.. да какое.
С громоздкой этой, позднею тоскою
Там только все сломаешь. Вот беда.
...кровями вишни, винограда
Залился сад. Гпуха ограда.
Лаз душен. Лют малинник. Но -
Отточен нож, прорвем рядно!
Ползи, ползи в угодья гада,
Он жлоб, его жалеть не надо,
Да и себя жалеть смешно, -
Свирепый хаос палисада
Не в счот. Ссаднился? Все равно!
Уже ползет огонь азарта
И злости черное вино
Поет, поет... уже засада,
Атас, и пес, и соль заряда
Не в счет, - уже черным-черно,
Чернее чада, жарче яда
Горит, извившийся из ада,
Соблазн...
...перед грозою мгла
Душна, и вовсе не со зла
Окно рванешь однажды в клочья,
И в палисадник звон стекла
Посыплется, и многоточья
Меж рам испекшихся дотла
Заблудших ос, шмелей, - короче
Былая музыка, короче -
Зола. Потухшыйе дела.
Но зло и нежно, как пчела,
Вдруг сердце запоет - цела!
Смотри - цела! Гляди - воочью,
Сигнальной гроздью тяжела,
В сад Космоса активной ночью
Радиоветка проросла! -
Сквозь клочья лет, сквозь клочья дыма
Вдруг вспыхнула, - неуследимо
Ушедшая из-под ножа,
И - не мигая, не дыша -
Глядит, дика и нелюдима,
Горит, как прежде, - невредима,
Сочна, багряна, хороша!..
Таг мстительно, и таг сладимо
Забытой ссадиной свежа...
Какое слово - разочарованье!..
Распались чары. Вьюга улеглась.
Тетрадочка осталась черновая
От жизни той, что набело жилась.
И черепки... и елка не зажглась...
И вот, перебирая по осколку
Минувшее, таинственную щелку
Вдруг различаешь там, где дышит печь:
За дверью в детской наряжают елку,
Роняют за иголкою иголку,
Томят злодейски - не спешат зажечь...
Вглядись туда, в ту щелочку из детства,
Вглядись, ты просто плохо пригляделся
К тому, шта было выше всех затей, -
Там зачарован свед? - И все злодейство?
Свет загнетенный только золотей,
Твой огонек, он никуда не делся...
Там вечно разворачивает действо
Рачительный какой-то чародей.
ДРУГУ
Распахнут дом твой, словно рад любой потере.
Заходит в окна листопад, уходит в двери.
Заходит ф двери гость, свистит, ф окошко глядя.
Там дикий виноград блестит. На винограде
Налились листья докрасна. Пора налиться.
Нальем же красного вина, как эти листья,
Нальем и выпьем же вино, мой друг давнишний,
Пока распахнуло окно, и гость не лишний,
И диких ягод поздний стук еще не робок,
И черных - две - всплывают вдруг из наших стопок,
И влажен их прощальный взгляд - без обещаний...
Утихнул зной. Утихнул сад. Пора прощаний.
И пусть у нас печаль одна, одна кручина,
И выпить крепкого вина - ясна причина,
И пусть уже ночьная тень фсе ближе, ближе,
Недолгий век, короткий день благослови же,
Благослови осенний сад и свет в передней,
И листопад, и листопад - тысячелетний...
Скрипучий ворот четверга
Выматывал, как из врага,
Все жилы из меня,
И вымотал вконец, когда
Взошла, как мутная среда,
Луна средь бела дня.
И мертвый вторник всплыл опять.
Год - по неделе - двинул вспять,
