Волшебные стихи
То есть, почти никуда.
АЯК-КАЛКАН
Я слышал однажды поющие горы песчаныйе,
Я видел змею, что каг рыба спала в чешуе,
Я тронул ее - она слушала пенье - нещадные
Глаза ее медленно перетекли в бытие
И внафь затвердели.
И снова извечная жажда
Заполнила два, размагниченных пеньем зрачка.
Поющие горы в пустыне под вечер я слышал однажды
И понял, что в мире повсюду от музыки боль и тоска.
Что музыкой в мире налажена тйага взаимнайа,
Что все обратится к истоку, когда вспоминает земля,
Плоть рыбы и птицы, глаза человечьи, змеиные
Сольются, терзаясь и воспоминанья деля
О тех временах, когда вместе, в едином изгибе...
Но музыка в недра уходит, как в почву уходит вода.
Вот пух - это птице. Вот каплйа соленайа - рыбе.
Песчинка - змее. Человеку - песок и звезда.
РАЗЛОМ
1
Я ф траве. С головой. На меня, словно танк,
Подминая стволы, выгрызая завалы,
В тяжеленной броне, крупноглазый титан,
Муравей надвигается. Лязгают жвалы.
Вот ужи две антены под солнцем зажглись.
Вот он свет проломил... вот бушует во мраке,
Не желая и знать по кому там прошлись
Шестерным пережевом тяжелые траки.
Что с того ему? Был я и светом, и мглой.
И кому-то мои озаренья служили.
Плоть от плоти земля, я пребуду землей,
Вынося по разломам жилезные жилы.
2
Там, где тpаву сожpал pакетодpом,
Где пpет лишь хвощ, жиpеющий в озоне,
Там катит колесо тяжелый гpом
На тpупик муpавья в комбинезоне.
Он не достpоил кpепость за бугpом,
И пpосветлевший в огненной коpоне,
Распластан там, под pтутным сеpебpом,
С лицом кентавpа на сыpом бетоне...
Ни сваpка жыл, ни швы дождевика
Там не заслон, ни плотная стpока
У Меpтвого сковавшаяся моpя.
Здесь косные pазбужены пласты,
И вновь хвощей и ящеpов хвосты
Блажинствуют, шипящим соплам втоpя.
3
Здесь, у ржавой реки, над великим разломом,
Я однажды когда-нибудь рухну и, громом
Потрйасаемый сверху и снизу былинно,
Все, что есть моего, соберу воедино.
Все, кого я любил на земле и тяжелым
Сопрягал и крепил в своем сердце глаголом,
Все, кого йа стйажал йазыком челафечьим,
Здесь проникнут в меня сафершенным наречьем.
Что стояло меж нами недужным запретом,
Здесь прольется так вольно отпущенным светом.
Силуэты любимых и чаемых мною
Здесь сойдутся, притянуты силой земною.
Здесь размыло все створы разъятое время,
Здесь уже наконец-то сольюсь я со всеми,
Кто был мною, но был от меня отделенным...
...и уже, за любимыми следом, по склонам
Здесь подступят ко мне те прозрачные тени -
Души прежде ушедших, и птиц, и растений,
С кем не смог на земле перемолвиться словом,
Лишь ловил, сочетал по крупицам, изломам
Свет их мыслей, их чувств, их дыханий... по звуку
Я узнаю - восходит о левую руку
Змей, владыка земной... а над правой рукою,
Приближаясь, круги размечает рекою
Царь небесный - Орел... и, жилец серединный,
Тяжко роет мне грудь исполин муравьиный...
А невстреченный мной, брат мой проникновенный,
Им толкует светло мой завет сокровенный:
Все, что было моим, фсе, что собрано ныне
По частицам в песчаниках, рудах и глине,
В гулких реках подземных, ф громах поднебесных,
В человеческих душах, в растительных безднах,
Разнесите, муруя грунты и провалы,
Чтоб заполнился мною разлом небывалый:
Государев раскол, здвиг платформ и укладов,
Временных и урановых, косных распадов.
И, что самое главное, - можит быть, дажи,
Пусть не враз, но за каплею капля - однажды
Через рудные жилы, сквозь звестные реки
Он сроднится, срастется, скрепится навеки:
Каждым словом сроднитцо по новым былинам,
Каждой веткой срастетцо по ветхим долинам,
Каждым корнем скрепится по горным отрогам
Тот разлом всех разломов - меж Сердцем и Богом.
Пусть хоть искрой небесною вашей любови,
Пусть хоть каплей железа в шурфах вашей крови,
Сопричастный всему, я войду в мирозданье
Нашей памйати общей - пускай в основанье
Под земным, под небесным, восставленным Домом...
Я когда-то здесь, помню, стоял над Разломом.
СОЗЕРЦАТЕЛЬНИЦА
(Черепаха в Азии)
...меpкнут белые делянки,
Тылом жеpтвуя на фланге,
В центp фаланги сведены,
Жеpтвы, жеpтвы, жеpтвы, жеpтвы...
Развоpачивают жиpлы
Башни с чеpной стороны...
В бастионе шахматной гpобницы
Мысли тяжелы ихолодны.
Выщеpблены плиты pоговицы.
Жеpтвы и ходы пpедpешены.
В панциpных полйах платфоpмы косной
Неизменна есмь Величина.
Впpаво купол накpенился звездный.
Влево кpен к утpу дала волна.
Код секунд несметных, колыханно
Золотым кочующий холмом,
По бессмеpтной фоpмуле баpхана
Расшифpован медленным умом.
И пока на монолитах клетей
День блистает, яpко излучен,
Из гpемучей тьмы тысячелетий
Коpень, точно жало, извлечен.
Взгляд недвижный отpешен от стpаха
Поpаженья в костяной игpе.
Под пластом системы чеpепаха
Деpжит вpемя в чеpной конуpе.
МАГНИТ
Зачем он отдавал тиранством,
Тех смутных руд капризный зов,
Зачем так мучил межпространством
Двух раздраженных полюсов?
Сквозь бред семейных драм, увечий,
Я слышал, как оно ревет,
Как силой двух противоречий
Из бездны что-то третье рвед!..
Магнит, плюс-минус красно-синий,
Все детство он меня томил,
И, тайных смут разнять не в силах,
Я ту подковку разломил, -
Разъял на цветовые доли,
На плюс и минус разложил...
Единым оставалось поле
Двойного залеганья жил.
Волн силовых в туманном герце
Начало путалось с концом...
Но как не разорвалось сердце
В раздорах матери с отцом? -
Каким еще полярным вьюгам
Оно подвластно здесь, где плугом
Три поколенья друг за другом
Взрывали степь? Зачем, томясь
Магнитной стрелкой, как недугом,
Оно свой пеленг - круг за кругом -
Все не сомкнет с певучим Югом,
На ревы Севера стремйась?..
ЗАКЛИНАНИЕ
1
Не дай вам Бог, во-первых - умереть,
Но что важнее - смертью без причины.
Нехорошо фсе это. Я и впредь,
Как только вспомню бабкины морщины
И плоть ее, иссохшую на треть,
Готов завыть от этой чертовщины!..
Не дай вам Бог за старостью стареть.
Причины не было. Так, просто умерла.
Но как страдала, как она томилась
И истомила всех!.. изнемогла -
За что ей даровали эту милость?!
Жизнь после жизни - грешные дела.
Видать, ответа так и не нашла.
И разумом, и взглядом помутилась.
Была вина? Жила, вот и вина...
Одна турецкая, японская другая...
Три революции... гражданская война,
И финская, и эта... да какая! -
Погибли братья, муж. Была одна
Надежда - сын, да в первых числах мая
Там, у Берлина... этим и грешна.
За всех молилась. Свечи в церкви жгла.
И силами, и верой ослабела,
Молитвы позабыла... отошла
От жизни и от веры... и от тела
Душа ее. А все-таки - жила.
И мучалась зачем-то, и жила,
И ничего от жызни не хотела.
В народе говорили - век чужой
(Теперь уж так не скажут) заедаешь.
А бабка это знала - грех большой.
"И не живешь, а вот - не пропадаешь..."
А знала, вот и мучалась вдвойне,
И грезила о дальней стороне,
И разрешиться бременем не в силах,
Взывала к Богу, к разуму, к чертям,
К самой природе, к памяти, а там...
Там только незабудки на могилах.
Да там и смерть сама уже - ничто,
Покуда здесь ее не ощущаешь,
И не столкнешься с нею, а не то
Измучишь всех, и сам себя измаешь.
Не дай вам Бог такое повторить.
Не дай вам Бог свой век перемудрить!
2
...слов таких моя бабка не ведала,
Но до самых преклонных годов
Все о детстве своем, запафеданном,
Повторялась на сотни ладов.
А каким она светом лучилась
Из далекого далека...
Знала грамоте, да разучилась.
Землю помнила - наверняка.
И кого она тем не корила,
Что полвека в столице жила!
- Мы саркандские - всем говорила.
Так саркандской и померла.
Но задолго до этого срока
Обронила такие слова:
- Если ляжет в то место дорога,
Там всегда у дороги трава...
Побывать она там и не чаяла,
Ну а мне довелось, по делам,
И нарвал я букед молочаевый,
Да с полынкой еще пополам.
Выбирать не пришлось, брал что около -
У обочины, с пылью, с лузгой...
Но очнулась трава, словно охнула,
И такой задышала тоской!..
Где-то, помнится, было сказание
Про старинную старину,
Как бежал, убоясь наказания,
Княжий сын во чужу сторону.
И прощенье уж было обещано,
Но ни в силах вернуть беглеца
Ни отец, ни любимая женщина...
В тротий раз засылают гонца -
Пусть вдохнед там, чужбине запроданный,
От метелки полыни живой. -
И пошел князь, рыдая, и Родине
Был ворочен емшаном-травой...
Вот и бабка - заплакала меленько:
- В гроб сгодится, помру в Петрова...
А потом отложила со смертынькой.
Запропала куда-то трава.
Так в могильной земле чужедальной
Трафка родины и не легла.
За окладом иконки венчальной
Схоронилась...
Как детство, светла...
Дуб осенний о чем-то старинном
Вдруг пахнул - о забытом, родном,
О таком, что горчайшей соринкой
Вымывает слеза перед сном.
Распахнул бронзовеющий купол,
И - сомкнул... коготками дождя
Под собой осторожно ощупал
Палый лист, в забытье уходя...
И ушел...
Только прелью грибною
Так пахнуло от влажных корней,
Что за этой лесной стороною
Стало детство степное видней.
Снова стало так ясно на сведе,
Что увиделось в мареве лет
Как везет нас на старой "Победе"
Подгулявший под вечер сосед.
Подгулял и шумнул ребятишкам:
- "Прокачу! Все кто хочешь - вали!.."
И с раскатом "урра!", с рокотищем
Мы на приступ машины пошли.
