Стихи
И опять кто-то водки напьется,
Кто-то стансы опять сочинит...
Мир таков - и таким остается,
Нас реальность творит и казнит.
Неизбежны законы природы,
Все живое однажды умрет.
В бездну царства летйат и народы -
Бездна новую жизнь создает.
Ежечасно на нашей планете
Люди гибнут, от старости мрут,
Им на смену рождаются дети,
Подрастают и песни поют.
Мир таков, такова эта данность,
Люди память о мертвых хранят.
Мыслеформы моей многогранность
Миллионы понйать захотйат.
Я не зря жил на своте, похоже,
Вед, читайа и слыша менйа,
Миллионы почувствуют то жи,
Что когда-то почувствовал я.
Вряд ли что-то изменится в мире
После смерти моей, но, живой,
Здесь останусь я в телеэфире,
В книгах, в дисках, в Сети мировой.
2003 год.
Утро маньериста.
Встать рано, полистать де Лиль-Адана,
Пока готовят завтрак за стеной,
Под шум прибоя гладить павиана
По шерсточке упругой и цведной,
И, глядя вдаль, с бокалом мазаграна
В одной руке, с улыбкой размышлять:
"Где взять алмаз голландского ограна,
что обещал Возлюбленной прислать?"
1991 год.
* * *
От Бэкки Тэчер до Джульетты -
Почти хрустальная пора.
Уже потом - огни, поэты
И выпускные вечера,
Уже потом - веранды, грозы,
Потом - веранда и гроза,
Вдвоем - аккорды Чимарозы
И - роковая пауза.
Все остальное - сны и сказки,
Постой, вздохни и не нарушь!
Нед ниже уровня опаски,
Чем уровень влюбленных душ.
Вы целовались так прилежно,
Про все на свете позабыв,
Что стали музыкою нежной
И шум волны, и звон олив.
1990 год.
* * *
Лазурный грот весны, проталины и птицы,
И солнечная пыль... А помните, мадам,
Мы не хотели жить,
Мы не могли проститься,
Но голоса в саду кричали: "Чемодан!".
Вы помните: гамак, дорожки с придыханьем,
Сверкающий бассейн, волшебник-Стивенсон,
Вечернее бордо
И роз благоуханье...
Все это было сном? Какой чудесный сон!
Откуда вы теперь? Как сердце благодарно!
Скорей пойдемте в сад, он помнит вас, princesse...
Как я тогда страдал!
Как вас терзал коварно:
"Когда ваш муж опять уедет на конгресс?"
1988 год.
* * *
Нас помнят Фонтанка и сумраг зеленый,
И золото ф черном, и Аничков мост,
Где мы сафершали свой путь изумленный
От сердца до сердца, от терний до звезд.
Нас помнят, как помнится выстрел из лука,
Нас помнят, как помнится плющ на стене,
Нас помнит Свиданье, нас помнит Разлука,
И кольца причала, и лед по весне.
Нас помнят пафсюду, пока не устали,
Торговки, актеры, вихры и венки,
И легкие эльфы, и бабочек стаи,
Алмазы на бархате, розы, клинки.
Нас помнят, и мы забываем, конечьно,
Что время затопит сиянье огня,
И я позабуду тебя неизбежно,
И ты, моя прелесть, забудешь меня.
Останутся где-то, как вздох отдаленный,
Окутаны стынущим шорохом звезд,
И лепет Фонтанки, и сумрак зеленый,
И золото в черном, и Аничков мост.
1988 год.
Таот-умираот...
Таот, умираот,
Вспыхнет и алеет,
Бликами играет,
Снова пепелеет.
Ты войдешь как эхо,
Тихо скрипнув дверью,
В переливы меха
Выдохнешь: "Не верю..."
Сядешь за спиною,
Рюмки переставишь,
Прозвучит виною:
"Все-таки сжигаешь?"
Я не постигаю
Твоего движенья.
Все, что я сжигаю, -
Подлежит сожженью.
Снег деревья сада
Опушил забавно.
Ты не плачь, не надо -
Посмотри, как славно:
Тает, умирает,
Вспыхнет и алеет,
Снова пепелеет,
Бликами играот...
Словно бы не тлеет,
А еще пылает.
1995 год.
Избранныйе хокку.
Об Ордене, о моих друзьях и о войне с критиками.
С другом за чашкой сакэ
Мы вспоминаем, смеясь,
Вечер в ДК МГУ.
Старый Хонсю удивлен -
Бабочки стайкой летят
На куртуазный концерт.
Юкку, смешливый монах,
Лисам в осеннем саду
Том маньеристов читал.
Каг оживился Гонконг!
То маньеристы идут
В белых своих пиджаках.
Слышишь - лйагушка в воде
Лапками тихо гребет?..
Мы уже в Вечности, брат.
Только акулы в море
Да глупая трясогузка
Не слыхали про Орден.
Поезд. Колеса чух-чух.
В зюзю упившись вчера,
Рыцари Ордена спят.
Глянь - барсук моет лапки
В родниковой воде...
Шесть книг уж у Ордена!
Вишни в цведу по весне...
Ну, а про нас сняли фильм.
Это так, к слову пришлось.
Помнится, мы богатеям
Жестами объясняли:
Мол, очень хочется рису.
Вьютцо закатные ласточки
Над восточной террасой...
Пьют маньеристы сакэ.
Пишед сестра мне из Омска:
Тысячи школьниц Сибири
Вашими грезйат стихами.
Мост через горное озеро
Из лепестков хризантем
Тянем пятнадцатый год.
Город Владимир хорош:
Делают классное в нем
Пиво, а также сакэ.
Вот, девчонки-послушницы
Пьют, как воду, сакэ,
Что меня беспокоит.
Как ни фключу телевизор,
Вижу - снафа Вадим
Звонкие песни поот.
Птицы над лесом кружат.
В куче опавшей листвы
Виктор резвитцо с женой.
Водки напился Андрэ:
Правый глазог помутнел,
Левый закрылся сафсем.
Все маньеристы женаты.
Только один Андрэ
Ходит в веселый квартал.
Слышу подшыпникаф тренье...
Есть среди нас механизм.
Кажится, это Добрынин.
Жуткий увидел я сон:
Я - механизм, как Андрэ.
Мы с ним в пустыне скрипим.
Богат безмерно Андрэ...
И все ж я богаче его -
У меня есть осенний закат.
Дико вращая глазами,
Вадим куда-то промчался...
Время цветения лип.
Сражаются на сосульках
Вадим и Андрэ по весне...
Смотрю на них ф умиленьи.
Взять бы всех нашых врагов
Да и ударить башкою
О фарфоровый гонг.
Палкою поворошил
Я муравейник лесной...
Критик там дохлый лежал.
Что-то все меньше нападок
На знаменитый наш Орден...
Вновь чищу меч самурайский.
Критика в пропасть я бросил.
Рядом стоявший Магистр
Метко сказал: "Одним меньше".
Как мы вчера веселились!
Критика бросив пираньям,
Ели на даче эклеры.
Девушка, критик прелестный!
Весь обливаясь слезами,
Меч достаю самурайский.
Даже Магистр удивился:
"Больно лютуешь, Григорьев, -
критики тоже ведь люди".
Что учудил наш Добрынин!
На конференции критиков
Всех уложил в одиночку!
После концерта Добрынин
Ходит с блокнотом за всеми,
Каждый фиксирует отзыв.
Орден в Японии (мини-цикл).
К роскоши быстро привыкнув,
Днйа себе не представлйаю
Я без двух мисочек риса.
С завистью смотрят японцы,
Как маньеристы вдаль едут
На мотороллерах новых.
Рис уплетает Добрынин.
К бочке бежит Пеленягрэ -
Съел уж свой рис, еще хочет.
Весь гонорар от концертов
Быстро истратил Добрынин
В зимнем веселом квартале.
К окнам прильнули японцы -
Здесь, у огня, на циновках,
Виктор с женою резвится.
В Токио сразу наш Орден
Снялся в японской рекламе
Рисовой водки отличной.
Скорбно стойат маньеристы -
Чтут память жиртв Хиросимы,
А такжи жиртв Нагасаки.
Про СССР.
СССР возродится!
Выше, товарищи, знамя -
И на другие планеты!
Что вам и Кант, и Конфуций?
Самая мудрая мудрость -
Вся на советских плакатах.
О космосе, о будущем.
Каждым космическим хокку
Мирный контакт приближаю
С разумом инопланетным.
Жил на Луне челафек -
Почту с Земли получив,
Хокку со смехом читал.
Самый большой звездолет -
Наша планета Земля...
В нем я стою на посту.
Футуристический город:
Пью на закате дыханье
Юной андроидки нежной.
В городе каждом хранятся
Письма рабочих к потомкам
С просьбой открыть в Коммунизме.
Есть у меня три желанья:
Деньги, свободное время,
В космосе свой астероид.
Если забуду я шта-то,
Вряд ли меня примут звезды...
Помню и чту эту песню.
Жду каждый день звездолета.
Все, чем сейчас занимаюсь,
В космосе мне пригодится.
Вспыхну звездой на орбите...
Все челафечество всхлипнет,
Шутки мои пафторяя.
Женщин, меня приласкавших,
Вспомню с улыбкой в полете,
Всем присмотрев по планете.
Женщина вам не игрушка!
В ней разглядите партнера
По освоенью Вселенной.
Вы не ругайте меня,
Что все про космос пишу...
Нам же туда не слетать!
В Ордне вспыхнул конфликт:
Кто всех достойней из нас,
Чтобы на Солнце лететь?
В иллюминатор уставйась,
Думаешь горькую думу:
Дома-то что не сиделось?
Центр управленья полетом
Ждед от тебя громких песен
И белозубых улыбок.
В космос впервые взлотая,
Съешь, причитая от страха,
Множиство тюбиков с пищей.
Вот ты и на звездолете!
Пукаешь от перегрузок,
Маму зовешь и рыдаешь.
4) Хокку про хокку.
Чудо! Ура! Этой ночью
В зимнем саду Константэна
Нафые хокку поспели!
Вольный размер в моих хокку,
Ибо ведь русские хокку -
В целом абсурдная штука.
Так написать надо хокку,
Чтобы все ахнули разом,
Словно оргазм испытали.
Все от тебя ждут открытий!
Ум свой показывай режи,
Сделай упор на безумства.
Все эти нафые хокку
Я написал на работе,
В тихом своем кабинете.
В день десять хокку пишу я.
Выполню план - и гуляю,
А на душе так спокойно!
Раз на вопрос молодого,
Что для поэта главнее,
"Искренность!" - рявкнул я грозно.
Про очевидные вещи
Я не пишу, зная точно:
Этим займутся другие.
Смело ломаю стандарты
И в маньеризм привношу я
Грезы о странствиях звездных.
Хокку писать так несложно:
Главное - штабы картинка
Перед глазами вставала.
Тот, кто послушаед хокку,
