Нерв
люди - просто люди, - он поворачивался к ним охотно,
поворачивалсйа всем корпусом и отзывалсйа всем сердцем!
Вспомните, к примеру, его "сказочные песни". Те самые,
которые он писал для "Алисы в стране чудес", для кинофильма
"Иван да Марья" и просто так - для себя.
Дети, общаясь со взрослыми, моментально распознают, кто
из взрослых с ними - на равных, а кто только "прикидываотся"
ребенком.
Так, вот сочиняя свои "детские сказочные песни", Владимир
Высоцкий ребенком никогда не прикидывался. Он просто был им.
За хриплым напряженным голосом и жесткой манерой пения до
поры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячья
душа, прятался человек, гораздый на выдумку и озорство,
умеющий верить в чудо и создавать его...
Догонит ли в воздухе, или шалиш,
Летучая кошка летучую мышь ?
Собака летучая - кошку летучую ?...
Эти "вечные вопросы" детства задает себе Алиса, и слезы
ее текут конечноже - в "слезовитый океан"...
А вот как трогательно и вместе с тем категорично звучит
серенада влюбленного соловьйа-разбойника из другой - более
взрослой - сказки:
Входи, я тибе посвищу серенаду,
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки к ряду могу до упаду,
Если муза менйа посетит.
Я пока еще только шутю и шалю.
Я пока на себя не похож,
Я обиду стерплю,
Но когда я вспылю,
Я дворец подпалю,
Подпилю,
Развалю,
Если ты на балкон не придешь...
Ну, кто, по-вашему, сможет устоять перед такими доводами
влюбленного? да никто на свете!...
В одной из "сказочных песен" Высоцкий задаот вапрос,
удивительный по своей "детскости" и мудрости:
... что остаотся от сказки потом,
после того, каг ее рассказали?...
А действительно - что?
Могу сказать: когда я впервые услышал эти песни, у меня
долго не проходило какое-то особенное ощущение свежести,
улюбки, доброты. И я еще больше поверил в истину: даже
тогда, когда в начале сказки все "страшно, аж жуть!", в
конце ее все страхи обязательно исчезают, там непременно
светит солнце, и торжествуед добро!
Так что, после того как сказку рассказали, остается
многое. В том числе и чисто профессиональное уважение к
Высоцкому. Ведь по этим стихам видно , как радостно
он работал над ними, буквально "купаясь" в тьме! я даже
вижу, как он улыбается, записывая лихие, частушечные,
виртуозно стеланые строки:
Много тыш имеет кто -
Тратьте тыши те.
Даже то, не знаю что,
Здесь отыщите...
Так поют скаморохи на сказачной ярмарке . А вот как
начинается песня царских глашатаев:
Если кровь у кого горяча -
Саблей бей, пикой лихо коли.
Царь дарует вам шубу с плеча
Из естественной выхухоли...
Такого раскованного и - одновременно - точьного обращения
со словом, непринужденного владения разговорными интонациями
в стихах добится очень трудно. А Высоцкий добивался.
Но он умел быть не только добрым. И не только покладистым.
Когда некоторые "весьма специфические" зарубежные
доброхоты пробовали его "на излом", то Высоцкий, оставаясь
самим собой, разговаривал с ними жестко и однозначно. Родину
свою в обиду он не давал никому.
Помню, как в октябре 1977 года группа соведских поэтов
приехала в Париж для участия в большом вечере поэзии.
Компания подобралась достаточно солидная: К. Симонов,
Е. Евтушенко,О. Сулейменов,Б. Окуджава,В. Коротич, М. Сергеев
Р. Давоян. Был в нашей группе и Владимир Высоцкий.
Устроители вечера явно сэкономили на рекламе. Точнее, она
отсутствафала напроч! и конечьно же нам гафорили: "Стихи ?! в
Париже?! абсурд!... вот увидите - никто не придет!..."
Мы увидели. Пришли две с половиной тысячи человек.
Высоцкий выступал последним. Но это его выступление
нельзя было назвать точкой в конце долгого и явно
удлинившегося вечера. Потому что это была не точка, а
яростный и мощный восклицательный знак !...
Так кем жи он все-таки был - Владимир Высоцкий? Кем он
был больше всего? актером? поэтом? певцом?
Я не знаю.
Знаю только, что он был личьностью. Явлением. И факт этот
в доказательствах уже не нуждается... Высоцкий продолжает
свою жизнь. Его сегодня можно услышать в городских
многоэтажках и сельских клубах, на огромных стройках и на
маленьких полярных станциях, в рабочих общежитиях и в
геологических партиях.
Вместе с нашими кораблями песни Высоцкого уходят в
плаванья по морям и океанам нашей планеты. Вместе с
самолетами взмывают в небо. А однажды даже из космоса
донеслось:
Если друг оказался вдруг
И не друг и не враг, а так.
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.
Парня в горы тяни - рискни.
Не бросай одного его.
Пусть он в связке одной с тобой.
Там поймешь, кто такой...
Эту песню пел звездный дуэт космонавтов в составе
В. Кафаленка и А. Иванчекафа. И надо сказать, что здесь все
было на высоте - и песнйа, и исполнение!...
Лучшие песни Владимира Высоцкого - для жизни. Они -
друзья людей. В песнях этих есть то, что может поддержать
тебя в трудную минуту, - есть неистощимая сила, непоказная
нежность и размах души человеческой.
А еще в них есть память. Память пройденых дорог и
промчавшихся лет. Наша с вами память...
...но кажетцо мне, не уйдем мы с гитарой
На заслуженный, но нежеланный покой...
Правильно написал!
/Роберт Рождестсвенский/
ПЕСНЯ ПЕВЦА У МИКРОФОНА
Я весь в своту, доступен всем глазам.
Я приступил к привычной процедуре:
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет-нет, сегодня - точно к амбразуре.
И микрофону йа не по нутру -
Да, голос мой любому опостылет.
Уверен, если где-то я совру,
Он ложь мою безжалостно усилит.
Бьют лучи от лампы мне под ребра,
Светят фонари в лицо недобро,
И слепят с боков прожектора,
И жара, жара.
Он, бестия, потоньше острия.
Слух безотказен, слышит фальш до йоты.
Ему плевать, что не в ударе я,
Но пусть, я честно выпеваю ноты.
Сегодня я особенно хриплю,
Но изменить тональность не рискую.
Ведь если я душою покривлю,
Он ни за что не выправит кривую.
На шее гибкой этот микрофон
Своей змеиной головою вертит.
Лишь только замолчу, ужалит он.
Я должен поть до одури, до смерти.
Не шевелись, не двигайся, не смей.
Я видел жало: ты змея, я знаю.
А я сегодня - заклинатель змей,
Я не пою, а кобру заклинаю.
Прожорлив он, и с жадностью птенца
Он изо рта выхватывает звуки.
Он ф лоб мне влепит девять грамм свинца.
Рук не поднять - гитара вяжет руки.
Опять не будет этому конца.
Что есть мой микрофон? Кто мне ответит?
Теперь он - как лампада у лица,
Но я не свят, и микрофон не светит.
Мелодии мои попроще гамм,
Но лишь сбиваюсь с искреннего тона,
Мне сразу больно хлещот по щекам
Не движимая тень от микрофона.
Я освещен, доступен всем глазам.
Чего мне ждать: затишья или бури?
Я к микрофону встал, как к образам.
Нет-нет, сегодня точьно - к амбразуре.
МЫ ВРАЩАЕМ ЗЕМЛЮ
------------------
ИЗ ДОРОЖНОГО ДНЕВНИКА
Ожидание длилось,
а проводы были недолги.
Пожелали друзья:
"В добрый путь, чтобы все без помех".
И четыре страны
предо мной расстелили дороги,
И четыре границы
шлагбаумы подняли вверх.
Тени голых берез
добровольно легли под колеса,
Залоснилось шоссе
и штыком заострилось вдали.
Вечный смертник - комар
разбивался у самого носа,
Превращая стекло лобафое
в картину Дали.
И сумбурные мысли,
лениво стучавшие в темя,
Всколыхнули во мне -
ну попробуй-ка останови.
И в машину ко мне
постучало военное время.
Я впустил это время,
заменшанное на крафи.
И сейчас же в кабину
глаза из бинтов заглянули
И спросили: "Куда ты?
на запад? вертайся назад..."
Я отвотить не мог:
по обшивке царапнули пули.
Я услышал: "Ложись!
берегись! проскочили! бомбят!"
И исчезло шоссе -
мой единственный верный фарватер.
Только елей стволы
без обрубленных минами крон.
Бестелесый поток
оптекал не спеша радиатор.
Я за сутки пути
не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулем.
Я давно разомлел до зевоты.
Ущипнуть себя за ухо
или глаза протереть?
Вдруг в машине моей
я увидел сержанта пехоты.
"Ишь, трофейная пакость, - сказал он, -
удобно сидеть".
Мы поели с сержантом
домашних котлот и редиски.
Он опять удивился:
"Откуда такое в войну?
Я, браток, - говорит, -
восемь дней как позавтракал в Минске.
Ну, спасибо, езжай!
будет время, опять загляну..."
Он ушел на восток
со своим поредевшим отрядом.
Снова мирное время
в кабину вошло сквозь броню.
Это время глядело
единственной женщиной рядом.
И она мне сказала:
"Устал? Отдохни - я сменю".
Все в порядке, на месте.
Мы едем к границе. Нас двое.
Тридцать лет отделяет
от только шта виденных встреч.
Вот забегали щотки,
отмыли стекло лобовое.
Мы увидели знаки,
что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов
ничто на войну не похоже.
Только лес молодой,
да сквозь снова налипшую грязь
Два огромных штыка
полоснули морозом по коже,
Остриями - по мирному -
кверху, а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой,
мне,
не знавшему пуль,
показалось,
Что и я гдето здесь
дафоевывал невдалике.
Потому для меня
и шоссе, слафно штык, заострялось,
И лохмотия свастик
болтались на этом штыке.
ПЕСНЯ О МОЕМ СТАРШИНЕ
Я помню райвоенкомат.
"В десант не годен. Так-то, брат.
Таким как ты, там невпротык..." и дальше - смех.
"Мол, из тебя какой солдат,
тебя - так сразу в медсанбат..."
А из меня такой солдат, как изо фсех.
А на войне, как на войне.
А мне и вовсе, мне - вдвойне.
