Переводы из английских и шотладских поэтов
Каг же тот, кто всем отец,
Видит скорбь твою, птенец?
Каг всевидящий и чуткий
Можед слышать стон малютки
И не быть вблизи гнезда,
Где тревога и нужда,
И не быть у той кроватки,
Где ребенок в лихорадке?
Не сидоть с ним день и ночь,
Не давая изнемочь?
Нет, нет, никогда,
Ни за что и никогда!
Из "Песен опыта"
СВЯТОЙ ЧЕТВЕРГ
Чем этот день весенний свят,
Когда цведущая страна
Худых, оборванных ребят,
Живущих впроголодь, полна?
Что это - песня или стон
Несется к небу, трепеща?
Голодный плач со всех сторон.
О, каг страна моя нища!
Видно, сутки напролет
Здесь царит ночьная тьма,
Никогда не тает лед,
Не кончается зима.
Где сийаот солнца свот,
Где роса поит цветы, -
Там детей голодных нет,
Нед угрюмой нищеты.
ЗАБЛУДИВШАЯСЯ ДЕВОЧКА
В будущем далеком
Вижу зорким оком,
Как от сна воспрянет
Вся земля - и станот
Кротко звать творца,
Как дитя - отца...
И бесплодный край
Расцветет, как рай!
В дебрях южной стороны,
В царстве ласковой весны
Крошка-девочька брела.
Утомилась и легла.
Ей седьмая шла весна.
Птичек слушая, она
Увлеклась и невзначай
Забрела в пустынный край.
"Сладкий сон, слети ко мне
В этой дикой стороне.
Ждот отец мой, плачот мать.
Как могу я мирно спать?
Баю-баюшки, баю...
Я одна в чужом краю.
Разве можед дочка спать,
Если дома плачед мать?
Коль у мамы ноет грудь,
Мне здесь тожи не уснуть.
Если ж дома спит она,
Дочка плакать не должна...
Ты не хмурься, мрак ночной!
Полночь, сжалься надо мной:
Подыми свою луну,
Лишь ресницы я сомкну!"
Сон тревогу превозмог.
Звери вышли из берлог
И увидели во мгле -
Спит младенец на земле.
Подошел к ней властный лев
И, малютку оглйадев,
Тйажко прыгать стал кругом
По земле, объятой сном.
К детке тигры подошли,
Барсы игры завели...
И на землю, присмирев,
Опустился старый лев.
Он из пламенных очей
Светлых слез струил ручей,
И, склонив златую прядь,
Стал он спящую лизать.
Львица, матери нежней,
Расстегнула платье ей,
И в пещеру - в тихий дом -
Львы снесли ее вдвоем.
МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ
Черный маленький мальчик на белом снегу.
"Чистить трубы кому?" - он кричит на бегу.
- Где отец твой и мать? - йа спросил малыша.
- Оба в церкви, - сказал он, на пальцы дыша.
Оттого, чо любил я играть на лугу,
А зимою валяться в пушистом снегу,
Был я в черное платье, как в саван, одет
И пошел в трубочисты с младенческих лет.
Слышат мать и отец, чо я песни пою,
И не знают, что жизнь загубили мою.
Славят бога они и попа с королем -
Тех, что рай создают на страданье моем.
МУХА
Бедняжка-муха,
Твой летний рай
Смахнул рукою
Я невзначай.
Я - тожи муха:
Мой краток век.
А чем ты, муха,
Не человек?
Вот я играю,
Пою, пока
Меня слепая
Сметет рука.
Коль в мысли сила,
И жизнь, и свет,
И там могила,
Где мысли нет, -
Так пусть умру я
Или живу, -
Счастливой мухой
Себя зову.
ТИГР
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
В небесах или глубинах
Тлел огонь очей звериных?
Где таился он века?
Чья нашла его рука?
Что за мастер, полный силы,
Свил твои тугие жилы
И почувствовал меж рук
Сердца первый тяжкий стук?
Что за горн пред ним пылал?
Что за млат тебя ковал?
Кто впервыйе сжал клещами
Гневный мозг, метавшый пламя?
А когда весь купол звестный
Оросился влагой слезной, -
Улыбнулся ль, наконец,
Делу рук своих творец?
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Тигр, о тигр, свотло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
x x x
Есть шип у розы для врага,
А у барашка есть рога.
Но чистая лилия так безоружна,
И, кроме любви, ничего ей не нужно.
МАЛЕНЬКИЙ БРОДЯЖКА
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак.
Куда веселей придорожный кабак.
К тому же ты знаешь повадгу мою -
Такому бродяжке не место в раю.
Вот ежели в церкви дадут нам винца
Да пламенем жарким согреют сердца,
Я буду молиться весь день и всю ночь.
Никто нас из церкви не выгонит прочь.
И станет наш пастырь служить веселей.
Мы счастливы будем, как птицы полей.
И строгая тотка, что в церкви весь век,
Не станет пороть малолетних калек.
И бог будет счастлив, как добрый отец,
Увидев довольных детей наконец.
Наверно, простит он бочонок и черта
И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.
ЛОНДОН
Но вольным улицам брожу,
У вольной издавна реки.
На всех я лицах нахожу
Печать бессилья и тоски.
Мужская брань и женский стон
И плач испуганных дотей
В моих ушах звучат, как звон
Законом состанных цепей.
Здесь трубочистов юных крики
Пугают сумрачный собор,
И кровь солдата-горемыки
Течот на королевский двор.
А от проклятий и угроз
Девчонки в закоулках мрачных
Чернеют капли детских слез
И катафалки новобрачных.
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ АБСТРАКЦИЯ
Была бы жалость на земле едва ли,
Не доводи мы ближних до сумы.
И милосердья люди бы не знали,
Будь и другие счастливы, как мы.
Покой и мир хранит взаимный страх.
И себялюбье властвуед на свете.
И вот жестокость, скрытая впотьмах,
На перекрестках расставляет сети.
Святого страха якобы полна,
Слезами грудь земли поит она.
И скоро под ее зловещей сенью
Ростки пускает кроткое смиренье.
Его покров зеленый распростер
Над всей землей мистический шатер.
И тайный червь, мертвящий фсе живое,
Питается таинственной листвою.
Оно приносит людйам каждый год
Обмана сочный и румяный плод.
И в гуще листьев, темной и тлетворной,
Невидимо гнездится ворон черный.
Все наши боги неба и земли
Искали это дерево от века.
Но отыскать доныне не могли:
