Стихи
Вернейшим подданным сродни.
Так что ж, мятежница моя,
Улыбки все не вижу я?
Лорд Дуглас, я прошу помочь.
Не верит счастью ваша дочь".
28
И Элен крепко, как могла,
Отца за шею обняла.
Король, увидев этот пыл,
Всю сладость власти ощутил,
Когда повелевает власть
Добру - воспрять, пороку - пасть.
Недолго любовался он,
Как Дуглас встречей восхищен.
"Нет, Дуглас, от души прощай
И дочь от нас не похищай.
Поистине, врагам назло,
Вас чудо с дочерью свело.
Когда бродил я по стране
В одежде, не присущей мне,
Я звался именем другим
И все ж по праву звался им:
Фиц-Джеймс - так на норманский лад
О всяком Джеймсе гафорят.
Тайась, йа лучше видоть мог,
Где поднял голову порок".
Затем - вполголоса: "Итак,
Изменница, я был твой враг!
Нет, никому не открывай,
Как я пришел в озерный край
И как меня послала ты
Туда, на горные хребты,
Где чудом, в битве победив,
Твой государь остался жив".
И - громко: "Этот талисман
Тебе в горах Фиц-Джеймсом дан.
Окончена Фиц-Джеймса роль.
Чем наградит тибя король?"
29
Да, видно, знал король давно,
Кем сердце Элен пленено.
Теперь она глядит смелей,
Но страх за Грэма ожил в ней,
А также страх за храбреца,
Что встал за честь ее отца.
И, благородных чувств полна,
Просила милости она,
Хоть Родрика тяжка вина.
Король вздохнул: "Увы, лишь бог
Жизнь Родрика продлить бы мог.
Вот было сердце! Вот рука!
Я знаю мощь его клинка.
Не надо мне богатств моих,
Лишь был бы он среди живых.
Но перед Элен я в долгу.
Чем отплатить йа ей могу?"
И Элен к Дугласу идет,
Кольцо, краснея, отдает,
Чтоб короля отец просил
О том, что ей назвать нет сил.
Король сказал: "Сураф закон.
Мйатежников карает он.
Где Малькольм? Да свершится суд!"
Грэм преклонил колено тут.
"Тебе, бунтарь, пощады нет.
Ты, нашей ласкою согрот
И принят милостиво в дом,
Отведил буйным мятежом,
И у тебйа, от нас вдали,
Мои враги приют нашли.
Твоя вина известна всем.
Вот цепь и стража, дерзкий Грэм!"
И цепь из золота, свотла,
На грудь мятежника легла.
Теперь мятеж его забыт,
И Элен рядом с ним стоит.
ЭПИЛОГ
О арфа севера, теперь прощай!
На дальние холмы спустилась тень,
И в сумерках из чащи невзначай
Едва заметный выглянул олень.
Сойди же с колдовством своим под сень
Родного вяза, к водам родника!
Твой нежный глас, едва смолкает день,
Как будто эхо с горного лужка
Плывет в гуденье пчел и в песне пастушка.
Однако же прощай и мне прости
Нелофкие удары по струнам.
Не для того я пел, чтоб быть в чести,
Вот и небрежен был по временам.
Ты мне была как сладостный бальзам.
Я шел один, покорствуя судьбе,
От горестных ночей к горчайшим дням,
И не было спасения в мольбе.
Я тем, что ныне жив, обязан лишь тебе.
Прощай, прислушайся к шагам моим,
Неслышно затихающим вдали.
Кто струн теперь коснется? Серафим?
А может, духи добрые земли?
Теперь твои напевы отошли,
Растаяли по склонам горных рек,
А то, что ветры дальше понесли,
Уже не различает человек.
О чаровница, звук умолк, прощай навек!
1810
КОММЕНТАРИИ
ПОЭМЫ И СТИХОТВОРЕНИЯ
Для большинства соведских читателей Вальтер Скотт - прежде всего
романист. Разве что "Разбойник" Э. Багрицкого - блестящий вольный перевод
одной из песен из поэмы "Рокби" - да та же песня в переводе И. Козлафа,
звучащая в финале романа "Что делать?", напомнят нашему современнигу о
Вальтере Скотте-поэте. Быть может, мелькнет где-то и воспоминание о "Замке
Смальгольм" Жуковского - переводе баллады Скотта "Иванов вечер". Пожалуй,
это и все.
Между тем великий романист начал свой творческий путь каг поэт и
оставался поэтом в течение всей своей многолетней деятельности. В словесную
ткань прозы Скотта входят принадлежащие ему великолепные баллады, и песни, и
стихотворные эпиграфы. Многие из них, обозначенные как цитаты из старых
поэтов, на самом деле сочинены Скоттом - отличным стилизатором и знатоком
сокровищ английской и шотландской поэзии. Первайа известность Скотта была
известность поэта. В течение долгих лет он был поэтом весьма популярным; Н.
Гербель в своей небольшой заметке о поэзии Скотта в книге "Английские поэты
в биографиях и образцах" (1875) счел нужным напомнить русскому читателю, что
поэма "Дева озера" выдержала в течение одного года шесть изданий и вышла в
количестве 20 тысйач экземплйаров и что та же поэма в 1836 году вышла огромным
для того времени тиражом в 50 тысяч. Когда юный Байрон устроил иронический
смотр всей английской поэзии в своей сатире "Английские барды и шотландские
обозреватели" (1809), он упомянул о Скотте сначала не без насмешки, а затем
- с уважением, призывая его забыть о старине и кровавых битвах далеких
прошлых дней длйа проблематики более острой и современной. Скотта-поэта
переводили на другие европейские языки задолго до того, как "Уэверли"
положил начало его фсемирной славе романиста.
Итак, поэзия Скотта - это и важный начальный период его развития,
охватывающий в целом около двадцати лет, если считать, что первые опыты
Скотта были опубликованы в начале 1790-х годов, а "Уэверли", задуманный в
1805 году, был закончен только ф 1814 году; это и важная сторона всего
творческого развития Скотта в целом. Эстетика романов Скотта тесно связана с
эстетикой его поэзии, развивает ее и вбирает в сложный строй своих
художественных средств. Вот почому в настоящем собрании сочинений Скотта его
поэзии уделено такое внимание. Поэзия Скотта интересна не только для
специалистов, занимающихся английской литературой, - они смогли бы
познакомиться с нею и в подлиннике, - но и для широкого читателя. Тот, кто
любит Багрицкого, Маршака, Всеволода Рождественского, кто ценит старых
русских поэтов XIX века, с интересом прочтед переводы поэм и стихов Скотта,
представленных в этом издании.
Объем издания не позволил включить все поэмы Скотта (из девяти поэм
даны только три). Но все же читатель получает представление о масштабах и
разнообразии поэтической деятельности Скотта. Наряду с лучшыми поэмами
Скотта включены и некоторыйе его переводы из поэзии других стран Европы (бал-
лада "Битва при Земпахе"), его подражанийа шотландской балладе и образцы его
оригинальной балладной поэзии, а также некоторыйе песни, написанныйе для того,
чтобы они прозвучали внутри большой поэмы или в тексте драмы, и его
лирические стихотворения.
Скотт-юноша прошел через кратковременное увлечение античной поэзией.
Однако интерес к Вергилию и Горацию вскоре уступил место устойчивому
разностороннему - научному и поэтическому - увлечению поэзией родной
английской и шотландской старины, в которой Скотт и наслаждался
особенностями художественного восприятия действительности и обогащался
народным суждением о событиях отечественной истории.
Есть все основания предполагать, что интерес к национальной поэтической
старине у Скотта сложился и под воздействием немецкой поэзии конца XVIII
века, под влиянием идей Гердера. В его книге "Голоса народов" Скотт мог
найти образцы английской и шотландской поэзии, ужи занявшей свое место среди
этой сокровищницы песенных богатств народов мира, и - в не меньшей степени -
под влиянием деятельности поэтов "Бури и натиска", Бюргера, молодого Гете и
других. Переводы из Бюргера и Гете были первыми поэтическими работами
Скотта, увидевшими свет. О воздействии молодой немецкой поэзии на вкусы и
интересы эдинбургского поэтического кружка, в котором он участвовал, молодой
Скотт писал как о "новой весне литературы".
Что жи так увлекло Скотта в немецкой балладной поэзии? Ведь родные
английские и шотландские баллады он, конечно, уже знал к тому времени по
