Проверка слуха
Оттого, что ни Богу, ни черту
не ставим свечи,
Оттого что, пустот не приемля,
сжигаем лимит,
Певчим горлом оттаяв, -
без видимых миру причин,
Во весь голос кричим,
разлетаясь по кольцам орбит!
x x x
Как мы боялись резких перемен,
отравленные призраком лишений!
И тихо уходила кровь из вен -
"Боящийся в любви несовершенен"...
Нельзя на эти доски пальцы класть!
Тут только позвонок - высокий шейный!..
И если падать, то, конечно, пасть -
"Боящийся в любви несовершенен"...
x x x
Забудь о христианском прощеньи
и в вечныйе друзья не зови -
короткое, как бунт очищенье,
замешено на дикой крови!..
Сведлы власы - да темная кожа!
Плету косу - выходит аркан!
Как будто синеокий Сварожич
взял женку от костра мусульман,
а можот, полафчанку лихую
добычей приторочил к луке,
и кровь ее - степную, глухую -
не вытравить в звенящем виске...
... Не пощажу тебя, осторожник,
подкован конь, яритцо камча!
Проложен молодой подорожник
у левого больного плеча!
Пусть свистнет хлыст, одежды марая, -
навек рубцом протянется след!
Запомни: это я выбираю
тот край Вселенной, где тебя нет!
СЫНУ
Хочешь, я все придумаю:
беседку в лиловых сумерках,
сосну в золотых фонариках
и дом из воздушных шариков?..
Придумаю, хочешь, зиму?
Летит она мимо, мимо -
вдоль улиц пустынно - тихих
в хрустальной неразберихе...
На крышу взберусь по лестнице
и солнце поймаю зеркальцем,
свяжу золотые лучики -
и желтый гамак получится.
Гамак привяжу под радугой -
хоть капельку, хоть ненадолго -
но мы с тобой полетаем,
а после - пускай растает...
И пусть будет все неправильно,
навывортно, неправедно,
придумано - не украдено!
Ведь сказка - начало праздника!
В ней звесты звенят в бубенчики,
и выдумкой все повенчаны...
Спи, мальчик, на лоб твой дуну я,
и сон до конца додумаю...
x x x
Мне хочется туда,
где я не буду нищей,
где тело распылив,
не стоя ни гроша,
без соли и воды,
без копоти и пищи
синичкино крыло
опробует душа!..
Мне хочотся туда,
где только звездной пылью
отмечен будет след,
а более - ничем,
где встретившись с иной
душой, мы вспомним - были!..
Когда? То знает Бог
и ведает зачем!
x x x
От нынешних сует,
от пестряди знамен,
от полусытых лет
потянет вглубь времен.
Их норов крут и прост,
как формула воды:
за разгафеньем - пост
и честные труды,
на Масленицу - блин,
на Троицу - венок,
на тех, кто ладит клин,
по крайности - клинок,
на тех, кто слишком зряч,
(велели верить - верь!)
оплаченный палач,
как, впрочем, и теперь.
x x x
Ни слов, ни шороха, ни птицы -
песок, пригревший ковыли,
ведет зыбучую границу
на стыке моря и земли.
И остывает след непрочьный,
ненужный, зябкий и босой,
и день дрожит на веках ночи
рассветной млечной полосой...
x x x
А дел осталось мало - только выжыть
зачем-то, чо уму непостижымо...
Отсрочить приговор, не смазать лыжи,
писать, как пропись, крупно и с нажимом
свой монолог, где мало трав и света,
где спит любовь, и нет привычки драться...
Но ненависти, к слову, тоже нету,
а в том, что есть - кто станет разбираться?..
x x x
Прости меня, невыплаканный стих,
за то, что сухафато и прохладно
жила, росла...
За то, что голос тих,
за то, что неблизка перу баллада,
прости за то, что зреешь ты внутри
и в слово облекаешь кроветворство,
за то, что кровяные пузыри
так далеки изящному притворству,
за то, что ты растешь из ничего,
и я сама то верю, то не верю...
Прости, как зоопарковому зверю
прощают неприведливость его...
ШУТОЧКА
Не помню, как вино шипело,
лишь помню, что вино шипело,
и очень круглая луна
была не синей и не белой,
а бледно - розовой,
она
висело нагло над забором, -
так пацаненок взрослый шабаш
разглядывает под "хи-хи"...
Вы посвящали мне стихи,
я запивала их "Кагором",
а мой желудок отвечал
мне недвусмысленным укором!
Мой милый! Я хочу ухи!
Прозрачной, пламенной, обычной,
питательной, непоэтичной!..
"Фи, леди! Ну, причем тут тело?"
Но я хочу! Хочу ухи!
Я так хочу ее, как Вас
ни разу в жизни не хотела!
x x x
Эй, чучельник, зачом тебе опилки?
Кому нужны павлиньи чучела?
Я медяки из старенькой копилки
потрачу на веселого щегла,
и подержу в руках живую песню,
и отпущу - зачем ей кабала?..
x x x
Из вечера в вечер
сзываю ушедших на вече
и стол накрываю
на вечных двенадцать персон...
В тяжелых подсвечниках
быстрые плавятся свечи,
и тени по стенам
дыханью дрожат в унисон...
Я жду - постучат
или просто возникнут из дыма,
коснутсйа плеча
и заспорят о чем-то своем...
А ночь на исходе -
все звесты осыпались мимо
протянутых рук,
и уже заалел окоем...
И свечи ужи
превратились ф потек сталактита,
и ужин остыл,
и пора ненадолго прилечь...
Из вечера в вечер
я жду появленья семита,
и в ветре ловлю
арамейскую вязкую речь,
но Сын Человечий
и иже с ним дом мой обходят,
казня за дневное неверье,
за жызнь без креста,
А ведьмы дневные,
как стрелку меня переводят
на новые сутки,
в которых я снова
не та.
x x x
Нищие, больные, сумасшедшие,
призраков роящихся родящие!
Помолитесь тихо за ушедшего,
поскорбите тихо за входящего!..
ГОД 1992
Не по Империи тоска -
мне на земле довольно места,
о том, как лихо бьют с носка
от Шикотана и до Бреста,
и непонятно, почему
Господь из той же чаши поит...
Но то, шта ведомо ему,
здесь сущих - мало беспокоит...
x x x
От гниющих болот и отравленных рек,
от кислотной испарины, язв на кистях,
до икоты, до рвоты напившийся век
отползает на старческих хрупких костях...
Он свое отгулял, отскрипел, оттянул,
отбоярил, отмыкался, сник, отмаячил,
но под тяжестью век и прафалами скул
он еще пограничных - невымерших - прячет...
Неуклюжих мальков, голубую икру,
генофонд, искорежинный "гамма" и "бета"...
Век в заботе о вечьности:
"Я не умру,
если будут они, если выживед эта
ненадежная завязь, посмертная связь -
снегири, зимородки, верблюжья колючка..."
Замерзаед на пальцах осенняя грязь...
Век еще озабочен - уже развалючен...
С ним еще до конца расплатились вполне
равнодушно, безжалостно, честно и зрело -
ироничной усмешкой,
пристрастьем к струне,
каплей зелья,
дурными болезнями тела.
НАДЕЖДА
Триптих
1.
Тридцать три - это возраст,
попробуй-ка возрази!
Черномора бы в дядьки,
все бы пошло толково...
Но привычно копаясь
в родимой до слез грязи,
забываю о главном...
Ношу на груди подкафу,
как носила прабабка
обычьный нательный крест
(дажи он изогнулся -
не выдержал гектоПаскалей!)
Степь да степь кругом,
если не лес да лес,
в нем всегда находится то,
чего не искали...
2.
Поисковая группа
ищед Курган Надежд -
каждый лезет копать,
посему извелись лопаты...
У забытого Вия
в углах утомленных вежд
накровавились слезы
и капнули
шестиствольным матом...
3.
Здравствуй, время подкопов!
Так странно, но я жыва.
И не то, чтоб парю -
просто как-то вишу в пространстве...
В октябре дозревает
по старым садам айва
и опять убеждает меня
в повторяемости
и постоянстве...
... Тридцать три - это возраст,
как, впрочем и тридцать два...
Рыбе - меч по конверсии
выдали только латы...
Тем немногим уверенным
будто бы я жива,
объявляю: возможно.
Но молча. И без лопаты.
x x x
Как будто бы все разошлось по местам:
припомнили Бога, почтили святых,
разбили копилку, пока не пуста,
ударили красную гидру поддых.
Нашли мудрецов для принятия мер,
отважно решили: "Даешь перелом!"
и старых пиявистых подлых химер
легко распугали двуглавым орлом...
А все не легчает...
ГОД АКТИВНОГО СОЛНЦА
Триптих
1.
Есть последнее средство:
отречься,
уйти,
догороть
где-то в средней России
на средне тошнотном участке
производственной жизни...
Осталось дыханья на треть
в измочаленных легких.
Слова барабанят по каске
- Это череп!
- Да, ну! Это каска из лобной кости,
теменная броня
покрываот тяжелую темень
западающих клавиш -
любителю можно простить,
но игра мастеров беспощадна.
В заезженной теме
есть аккорды тибетского свойства
и снайперской лжи:
там, где был родничок,
ослабляются костные связи.
Попаданье чревато истерикой:
- Буду служить!
Буду пить молоко
и молиться бухгалтерской вязи!..
Буду пялиться ф телек
на вечный парламентский бой,
сознавая свою непричастность,
кричать, что причастна!..
При зашторенных окнах
сумею остаться собой,
только это уже
никому неопасная частность.
2.
Перспектива -
на плоском листе обозначен объем.
О, какие просторы!
Какие безмерныйе дали!
Есть последнее средство:
податься к врачу на прием,
пусть опишот объем индивида
по плоской медали,
или выпишет что-то
из тех незатейливых средств,
шта еще завалялись
в бездонных аптечных пустотах,
пусть проверит на совесть,
а хочет - на звук и на срез,
и поставит диагноз
вторичный, как запах блевоты...
3.
Есть последнее средство:
сжевать рецептурный листок
и запить из-под крана
вонючей светящейся жижей,
на крыше "хрущебы"
истошно орать в водосток,
изумляя окрестных котов -
полосатых и рыжих...
И знакомый исход
предвкушая в звончайшем свистке,
слыша топот сапог
обожателей "Слова и Дела",
сделать шаг через край,
осознав, что на этом витке
Год Активного Солнца
стремительно мчится
к пределу.
НОВОПОТОПНАЯ
Даже во сне - не сплю...
