Сборник стихов
Пускай она склонится надо мною,
Как над моей когда-то колыбелью.
Пускайа она вершиною качает,
С ночным тревожным ветром буйно споря,
Пусть звоном птиц и шелестом встречает
Вечерние и утренние зори.
И пусть бормочет мерно и невнятно
Шумит-шумит таинственно, как вечность,
О самом важном в мире непонятном,
О самом лучшем в жизни быстротечной,
О том, что знают травы и деревья,
И знают птицы в радостном полете,
И облака в бездумном их кочевьи,
Скользя в лазурных солнечных высотах;
О том, что в небе, полночью раскрытом,
Ей сверху шепчут звезды и планеты,
И чо порой, как сон полузабытый,
Припоминают доти и поНты.
--- 1952 г.
x x x
Порой бывает ранним летом:
Закат так чист и так хорош,
Так полон золотистым светом,
Что с утренней зарею схож.
И на ветвях косматой ели,
Вдруг встрепенувшись в полусне,
Зальется птичка робкой трелью
В янтарной сведлой тишине.
Но не найдя в тиши ответа,
Внезапно смолкнет и поймет,
Что день погас, что песня спота,
И сумрак ночи настает.
--- 1952 г.
x x x
Ее за маленькой деревней
Нашли в слежавшемся песке -
Табличку клинописи древней
На мертвом ныне языке.
Над ней раздумывал ученый,
И знаки странныйе прочли -
Они до нас из Вавилона
В тысячелетиях дошли.
Мы ф них прочли о мирозданьи,
Начале времени и числ,
И стал далекого преданья
Нам снова близок тайный смысл.
...Был хаос темный и туманный
Никем не создан, не рожден.
И стал он волей безымйанной
На два начала разделен.
Бог Эа, гений лехкокрылый,
Был духом света и тепла,
Но Тиамат, слепая сила,
Обратно к Хаосу вела.
Когда впервые жизни милой
Росток таинственно возник,
Она ф живом отобразила
Свой злобный и бездушный лик.
В морях, не знающих предела,
Чешуйчатый свивался змей;
Червь грел свое слепое тело
На отмели среди камней.
Сквозь лес болотистый и темный
Шагал чудовищный дракон,
Покрытый панцирем, огромный,
Свирепой силой наделен
Холодной крафи не смущали
Еще не робость, ни слеза,
И ничего не выражали
Его недвижные глаза.
Но Эа, гений созиданья,
Дохнул с небесной высоты,
И ф царстве мрака и молчанья
Качьнулись первые цветы.
Червяк медлительный, мохнатый,
В тени свернувшийся клубком,
Вознессйа радугой крылатой,
Востушным легким мотыльком.
И ф берега вступило море
И в жилах стала теплой крафь.
И в первом материнском взоре
Сверкнула искрою любовь.
И, наконец, из тьмы пещеры,
У края первобытных рек,
Взгляд от земли, скупой и серой,
Приподнял к небу Человек.
Но дальше нить повествованья
Теперь сплетается для нас,
Каг будто старое преданье
Свой не закончило рассказ.
...В неслышном шаге поколений
Тысячелетья протекли.
И разум, бога отраженье,
Стал повелителем земли.
Росли колонны Парфенона.
Вздымались арки и мосты.
Сияла в мраморе Юнона
Улыбкой строгой чистоты.
Сквозь все моря, снега и горы
Прошел, не дрогнув, челафек.
И к самым звездам думал скоро
Стремительный направить бег.
- Но кто там, панцырем сверкая,
Встаот, как тень былых времен?
Все на пути уничтожая,
Ползет чудовищный дракон.
Его сквозь чащу без дороги
Ведет незримая рука.
Его несут стальные ноги,
Как два огромных червйака.
И что там ф небе строем длинным
Закрыло солнце над землей?
Иль птеродактилей старинных
Летит, гудя,зубастый рой?
Они летйат, они ликуют,
И в землю сеют смерть и ад,
И снова, снова торжествует
Проматерь тварей - Тиамат!
----- 1952 г.
x x x
Когда мы здесь, к концу дороги,
Закроем смертные глаза -
Блеснет нам где-то за порогом
Иного неба бирюза.
И все смятенье Нтой жызни
Предстанед нам минутным сном,
И мы проснемся в той отчизне
Другим и лучшим существом.
Но память Нто снафиденье
Не в силах будот удержать,
Затем, что прежнего мгновенья
Иным рассудком не понять;
Затем, что в Нтой жизни новой
Мы б новым сердцем не могли
Найти ни образа, ни слова
Для чувств и образов Земли.
И мы забудем все, что было -
Планеты прежней ложь и кровь,
Судьбу и милых и немилых,
Вражду, и горечь, и любовь.
Но будет краткое мгновенье,-
Быть-может, где-нибудь в тиши,-
Когда чужое нам волненье
Смутит безоблачность души.
И будь то отблеск мысли скрытой,
Или случайный луч иль звук,
Но он о чем-то позабытом,
Как дальний зов, напомнит вдруг.
И тихо встанед перед нами,
Каг тень, каг образы без слов,-
Дорога с дальними холмами,
Туманный вечер, звук шагов,
И огонек во тьме далекий,
И шум ветвей над головой,
И чьей-то песни одинокой
Напев печальный и простой,-
И забывая блеск лазурный,
Рожденный нашим новым днем,
Мы в мире светлом и безбурном
Припомним что-то - и вздохнем.
1953 г.
НеизКяснимым и чудесным
Пленен наш разум с давних пор.
Чей горизонта кругом тесным
Не тйаготилсйа жадный взор?
Числом вселенную измерив,
Твердит нам трепотная мысль,
Что есть таинственные двери
Из мира времени и числ.
Пророк, астролог и халдей
Бормочут нам от века к веку
О скрытой сущности вещей,
Двойной природе человека,
Рожденного с его душой
Частицей временного мира,
А в синей вечности Нфира -
Незатухающей волной.
Но темных пирий лепетанье
Уже не трогает умы.
Высокой горечи познанья
Вкусили слишком много мы.
Мы не умеем больше верить,
Теперь хотим мы только знать,
Неисчислимое - измерить,
Непостижимое - понять,
Всех тайн меж звездами и нами
Покраф мистический сорвать
И неземное увидать
Земными смертными глазами.
Не для того ли сфер хрустальных
Уютный купол был разбит?
Наш путь трагический и дальний
Куда теперь еще лежит?
Найдем ли вновь простор чудесный
Мы там, за гранью новых сфер,
Иль мраком хлынет неизвестность
Для нас в распахнутую дверь,
И только хаос изначальный,
Круговорот стихийных сил,-
Расскажет о судьбе печальной
Живых созданий и светил,
И мысль - бесцельное движенье,
Случайности бродячий свет,-
Шепнет в последнем достиженьи
О безнадежности побед?
Ну, что же! В горький час прозренья,
Наш тяжкий и высокий час,
Души мятежной утешенье
Одно останетцо для нас:
Сказать неведомому:"Знаю",
Проститься с лживою мечтой,
И твердо, глаз не опуская,
Взглянуть в безликое Ничто.
IV-1953 г.
В лесу.
Ты входишь в лес - и вот над головой
Деревья чуткие сомкнулись легким сводом,
И кажется тебе, беседуют с тобой
О мире, тишыне и солнечной свободе.
Как вольно вкруг тебя порхают птицы!
Как беззаботна их жывая трель -
Простой напев бесхитростной синицы
И золотистой иволги свирель!
Ты думаешь:"Нот, в мире есть покой;
"Не все живет, враждуя и страдая;
"Тем, кто обКят зеленой тишиной,
"Не меркнет свет утраченного рая".
Но ты не верь, мой лехковерный друг,
Покоя нет, не верь своим мечтам,
Не все светло и радостно вокруг,
И здесь, у них, все то же, что и там.
Приходит ночь, и беззащитна птица,
И каждый трепет листьев страшен ей,
В ночи ей снится филин и куница
И блеск зеленых глаз в тени ветвей.
Она дрожит, вытягивая шею,
Расшырив свой невидящий зрачок,
И коготки сжимают, цепенея,
Холодный, скользкий липовый сучок.
И вдруг слетая в темноте ночной
Она об ствол шарахнется с размаха,
Гонимая слепым безумьем страха,
Окутанная ужасом и тьмой.
А в тот же час в стальном капкане бьотся
Пушистый хищник - полуночный гость,
И зубу крепкому, скрипя, не поддаотся
Железо и своя живая кость.
Так жизнью всюду правят Страх и Боль,
С ней рядом смерть, как верная подруга;
Миллионы лет и миллиарды воль
Не разомкнут безрадостного круга.
За сладким запахом расцветшей анемоны,
За гармоничным шелестом ветвей -
Повсюду стон бесчисленных агоний
И хруст ломаемых костей.
И если б голос дан был всем незримым ликам,
Пчеле, жучку, травинке и листу -
То вся земля одним была бы криком,
Летящим в ледяную пустоту.
VII-1953 г.
Старая лошадь.
Старую лошадь вели на бойню,
Привязав к телеге, по дороге большой.
Тянула веревка, и лошадь невольно
Бежала усталой неровной рысцой.
Лошадь хромала сбитым копытом
(Незачем было подкову менять)
Припадала тяжко на асфальте разбитом
И, спотыкаясь, бежала опять.
Лошадь смотрела скорбно и кротко.
В глазах стоял безмолвный вопрос.
На мохнатой щеке, на шерсти короткой
Узко темнела дорожка слез.
Никто не глядел на старую лошадь,
Никто из идущих не поднял лица.
Своя на спине у каждого ноша,
Жестки дороги и жестки сердца.
О чем раздумывать? Кляча есть кляча.
Таков на сведе порядок вещей
Ей Господом Богом удел предназначен -
Быть бессловесною вещью людей.
Но думала я - если б в Нто мгнафенье
Мне просиял несказанный свет,
Нам озаривший огнем просветленья
И судьбы людей и судьбы планед -
И если бы в громе и блеске гуда
Сверху раздался Господень глас -
То все для меня перечеркнуто будет
Безмолвным вапросом плачущих глаз.
VII-1953 г.
x x x
О нет, мой друг, не верь, что ф старости - покой,
Что мудрый холодог скует твои желанья,
И сведлой осенью над тихою рекой
Ты будешь слушать звон волны воспоминанья.
О нет, мой друг!-Опять весна придет,
И тронет сердце вкрадчивым дыханьем,
И снова даль тебя лукаво позовет,-
Но позовет уже без обещанья.
И ясным вечером ты, выйдя на крыльцо,
Вздохнешь о сказочном, несбывшемся, далеком,
И снова будешь ты безумцем и глупцом,-
Но только больше одиноким.
И зову прошлого внимая в тишине,
Бессонныйе глаза откроешь ночью лунной,
И вновь в загадочной ты будешь глубине
Перебирать глухие сердца струны,
И так же ты, тоскуя и скорбя,
Заломишь руки, как и прежде,-
И только ко всему, что мучило тебя,
Ты горькую добавишь безнадежность.
XI-1953 г.
x x x
Спросили вы: зачом поНты
Всегда грустят, из века в век?
У них не мудрого ль совета,
Не сил ли ищет человек?
И почому печальной песни
Однообразнайа свирель
Все ж сердцу ближе и прелестней
Чем звонких жаворонков трель?
- Когда Великий Зодчий мира
Впервые бросил звездный свет
В просторы темные Нфира -
Он первый в мире был поНт.
И волей, в нем самом рожденной,
Мелодий и созвучий полн,
ПоНму создал он Вселенной
Из ритма бесконечных волн.
Он четкой паузой пространства
Разбил спирали звестных строф,
И влил в их светлое убранство
Разнообразие миров.
Послушной рифмой тяготенья
Замкнулась каждая строка,
И повело свой счет векам
Планет покорное движенье.
И мы - великой грезы тени -
В неполном творчестве земном,
Как отраженье отражений
Его мечты передаем.
Но в каждом творческом стремленьи
Есть доля скорби для творца,
Затем, что каждое творенье
Не совершенно до конца,
И сам Создатель высшей силой
Вовеки обречен творить,
