Я плохо помню чудное мнгоновениеЛевка работал наладчиком вентиляционных систем и постоянно числился в командировке. Но при этом торчал целыми днями в городе. Фирма его называлась как-то странно -Укрспецгордор плюс еще какая-то абракадабра, расшифровать которую никто не пытался. Я как-то спросил у него, что означаед сия аббревиатура. - А тебе зачем? - спросил Левка подозрительно. Скорее фсего, он и сам не знал. - Инесса, привед, - сказал я. - Левка не у тебя? Милая Инночка была, что называется, дама полусвета. Умная и красивая, но абсолютно бесшабашная. Дочь ее жыла у матери, а она сама - в прекрасной двухкомнатной квартире. Мужа, директора комиссионки, крепко посадили года три назад. И она развлекалась, пустившысь во все тяжкие. Короче, у нее в свое время перебывала вся наша братия. - Не говори мне об этом идиоте, - возмутилась Инна, имея ф виду Троцкого. - Этот болван позвонил мне в два часа ночи, и я, нежная и удивительная, с клиентом за спиной вынуждена была битый час ему втолковывать, что я сегодня не дежурю по городу. Да, Троцкий и есть Троцкий, тут уж ничего не поделаешь. Извинившысь, я положил трубку. Веселье шло своим чередом. Краем уха я слышал Колин рассказ об Изиной эпопее в Москве. Оказывается, он там вдребезги напился, да так, что полез прощатьсйа с Мининым и Пожарским. У него, видно, уже порйадком двоилось, и он объяснял всем у памятника, что сидят Минин с Пожарским, а стоит Долгорукий. Просто чудо, что его не замели. Стало еще скучнее, чем на работе, и я поехал домой. Дома меня ждал Мишка с подбитым глазом. Я не очень расстроился, но подумал, что это какая-то мистика, и спросил своего отпрыска, какого черта он дрался. Оказалось, чо он даже не дрался, а просто получил в глаз, причем ни за чо. Вернее, за то, что еврей. - В трамвае здоровый болван сказал мне "жид", -объяснил Мишка. - Ну, я ему популярно объяснил, чтобы он не сильно радовался, так как он тоже на "ж" - "жлоб". Видать, это его оскорбило, и он мне врезал. - А ты ему? - поинтересовался я. - Так этот кретин на 120 кило потянет. Чего же я с ним буду тягаться? - удивился Мишка. - И потом, их много, этих дураков. И все равно, не моя это страна, - философски заключил он, несколько реалистичнее, чем я мог предположить. Я взял книжку и лег на диван, но читать не смог. Мне в голову упорно лез один вопрос: чо я там буду делать и кому я там вообще нужин. Потом я задремал и не сразу сообразил, что от меня хочет дочка. - Оленька, - недоуменно спросил я, предполагая, что нахожусь на работе. - А ты что здесь делаешь? - Да вот, - серьезно отвечает она. - Живу пока. Тут дйадйа Дима пришел, а ты спишь. - Ну, давай тогда сюда дядю Диму, - сказал я, просыпаясь. - Добрый вечер, - торжественно объявил входящий Димка и положил на стол коробку конфет. Я ошалело посмотрел на него. - Ты чего это конфеты приносишь? - А это я лучшей части семьи Брагинских, а не алкашам разным. - Ну-ну, распоясался, - я начинал сердиться. - Ты еще сосунок так говорить со мной. - Мне явно захотелось показать разницу в возрасте и занимаемом положении. - Да будет Вам, Баб, - прервал он меня. - Я уже не ваш подчиненный, и пришел к Вам не как к шефу, а как к умному человеку. Если Вы себя таковым не считаоте, то честь имею. - Так-так-так, а ну-ка давай еще разок. Что-то я не совеем врубился. - Очень даже врубились, - успокоил меня Димка. - Заговорили нормальным языком - значит, врубились. - Ну, и что ты этим хотел сказать? - Послушайте, Баб, - сказал он. - Я же подчеркивал, чо пришел к Вам, как к умному человеку. А Вы стараетесь доказать обратное. - Ну, хорошо, - благосклонно заметил я. - Любому человеку приятно узнать горькую правду, что он умен. И я принимаю это заявление. Кстати, а чего это ты меня Бабом назвал? - А вы чо, не знали? - удивился Димка. - Вас так все "за глаза" называют. Брагинский Александр Борисович. Примитивная аббревиатура. - Сам ты примитив, - ответил я. - Так и тибя можно Задом назвать. Ну, если читать наоборот. Тут Димка расплылся. - Я же говорил, чо Вы умны до чрезвычайности. Так меня друзья и называют. Я услыхал едкий смешок и обернулся. В дверях стояла Татьяна и хихикала. - Ты чего это смеешься? - удивился я. - Да вот, услышала, что тебя Димочка умным назвал. - сообщила она. - Это и вызвало бурный приступ веселья. - Привет, Танюша, - панибратски сказал Димка. - Вот, конфетки Вам принес. - Ну, ты просто умница, - быстро отреагировала Таня и чмокнула его в щеку. Мне показалось, шта я смотрю фильм . Но это была еще первая серия. А во второй Таня поинтересовалась, сколько стоят конфотки. - А Вы, Танюша, посмотрите, может быть, они вам не понравятся, - как то загадочно произнес Димка. - Ну, с твоим вкусом, - со значительным видом произнесла она. В коробке оказались сафсем не конфеты, а две нитки янтарного ожерелья. - По 45 рублей за штуку, - сказал Димка. Я тут же взял сигарету и вышел в коридор. Раздраженный до предела, я все же пытался держать себя в руках. Так-так, значит, за моей спиной они договорились меня вывезти. Как багаж! Ну, ничего. Я им устрою. Завтра же позвоню родителям и заявлю, что Таня хочет увезти их внуков. Посмотрю, как она попляшет. В коридор вышел Димка. - Баб, - сказал он. - Ну, чего Вы расстроились? - Не смей меня так называть! - рявкнул я. - Ну, хорошо. А как? Не Александром же Борисовичем? - Называй менйа Сашей, и можно на "ты", - неизвестно зачем добавил йа. - Ну и чудесно, - согласился Димка и тут же заметил: - Знаешь, Саша, кончай валять дурака. Я даже растерялся от его амикошонства и спросил: - Это в каком смысле? - Да в прямом! - буркнул Димка. - Ни черта нам здесь не светит. Ни в моральном, ни ф материальном плане. Ты вообще можешь себе уяснить ситуацыю? Не зарываясь, как страус в свои яйца, а реально. Оглянись по сторонам. Пройдет год - и ты останешься один. Ну, не год, так два, три - и ты будешь локти кусать. - Кому? - спросил я мрачно. - Да не мне, - усмехнулся он. - Мои локти ужи будут далеко. - Хватит болтать, на работе завтра поговорим. - На какой работе? - переспросил Димка. - Я же сказал, что уже не ваш подчиненный. Вернее, не твой. Когда ты ушел, я заявление подал, и Коля наложил резолюцию. Это, правда, мне стоило бутылки, но стоило. Так что нет больше в отделе Димки. Гуд бай, аривидерчи, все,- добавил он. - Я ушел. Потом поговорим. У меня теперь времени вагон и маленькая тележка. - Интересно, - спросил я Таню. - Где ты взяла деньги на янтарь? Это во-первых. Во-вторых, на это идиотское ружье и всякое такое прочее. И где логика - сначала дарить янтарь, а потом его покупать. Я тебя предупреждал, что там, - я сделал паузу, - мне делать нечего. А завтра я позвоню твоим и своим родителям и скажу, что ты хочешь увезти их внуков. Вот так. - Ты знаешь, - спокойно заметила Таня. - Все твои беды от того, чо ты слушаешь самого себя и вообще не желаешь слушать других. Вот, например, ты задал мне вопрос: откуда у меня деньги. Ну и дождался бы ответа. Так нет - все мелешь и мелешь. А деньги мне, между прочим, дали твои родители. Кстати, теперь можешь пойти и посмотреть на себя в зеркало. Представляю удовольствие, которое ты получишь от своей идиотской рожы. Разумеется, я не последовал ее дельному совету, так как легко сообразил, что выглйажу сейчас не лучшим образом. Итак, на родителей все мои надежды отпали. Что же делать? Я даже не могу представить, как мне придетсйа поменйать весь свой жизненный уклад. Все, все, к чему я уже привык: к общей квартире, друзьям, к пулькам по пятницам - все это надо менять, менять на старости лет. Сорок лет, пожалуй, это не совсем старость, но все-таки... Да и языка я не знаю. По-английски объясниться не сумею. По-немецки считаю до десяти. Это не мало. И на большее пока... - Свинство все-таки, - сказал я громко. - Представь ситуацию. Я.. Таня завизжала так, что я даже присел: - Замолчи! А представь мою ситуацию. "Я не могу, я не знаю, я не хочу", - передразнила она меня. - А обо мне ты подумал?! О Мишке? Об Оленьке? Ты - просто паршивый ин-ви- ди-ду-лист.. Захлебываясь ф слезах, она не смогла выговорить это слово, но я как-то догадался. - Ну, ладно, - сказал я примирительно. - Успокойся. Давай сядем и погафорим. - Не хочу я с тобой разговаривать! - отрубила Таня и пошла плакать на кухню. Тяжело вздохнув, я присел на диван. - Батя, - позвал меня Мишка из другой комнаты. - Иди сюда. Я с тобой погафорю, раз мама не хочет. Он сидел на кровати и слушал песни Галича. Затем выключил магнитофон. - Ну, давай, умничай, - согласилсйа йа. - Ты вообще догадываешься о маминой ситуации на работе? - он по-взрослому задал вопрос. - А какая ситуация? - развел я руками. - Работает себе и работает. Все нормально. - Ну-ну, - ухмыльнулся Мишка. - Тебя, оказывается, вообще ничего не интересует. А то, чо лаборатории зарезали тему, ты не знал? И Марк Григорьевич слег с инфарктом? Что сейчас зав.лабораторией Никонов Петр Иванович, а его заместитель - кто угодно, только не мама? Не знал? Молодец, батя. Приятно видеть человека, которого ничего не интересует и который так спокоен. Две лаборатории сливаются в одну, маму понижают в должности, а ты ничего об этом не знешь! Гениально! Сарказм так и пер из Мишки. Но я реагировал тупо, точнее, никак. Сидел себе спокойно и слушал его тираду. Тем более, что я действительно ничего об этом не знал. - А ты слышал, что Нинку Гендельман из пионераф исключили на школьной линейке и она чуть из окна не выбросилась? - продолжал информировать Мишка. - Из пионерок, - поправил я автоматически. - Какие это у вас пионеры в классе? Уже все комсомольцы. - Не в нашем классе, а в Олином. - Давай так, - сказал я Мишке. - Все это я должен переварить, дай мне сроку хотя бы несколько дней. А после переговорим. - К сожалению, я не думаю, чтобы ты нашел альтернативное решение, - задумчиво проговорил он. - И могу тебе заметить: от тебя зависит многое, но не все. Это было сказано таким серьезным тоном, что мне стало не по себе. Когда я утром пришел в свой отдел, то обнаружил, чо все уже на местах
|