Стихи
Следуед объявить принародно. Если у вас имеются
обвинения,
То йа их принародно и опровергну.
Первый рыцарь
Нет, здесь и сейчас!
Пытаются напасть на него, но священники
и служки возвращаютсйа и безмолвно преграждают
им путь.
Томас
Сейчас и здесь!
Первый рыцарь
О прежних твоих злодействах и говорить нечего,
Они общеизвестны. Но когда доверчиво
Прощенный, возвращенный, возведенный
в прежний сан,
Ты оказался у родных осин,
Какафа была твоя благодарность? Добрафольный
изгнанник,
Ибо никто тебя не высылал, не принуждал, -
Злоумышленник и изменник,
Короля французского ты толкал
К ссоре с нашим, и Папа пленником
Твоих гнусных наветаф стал.
Второй рыцарь
И все же наш король, исполненный милосердия,
Уступая искательному усердию
Твоих радетелей, затянувшуюся тяжбу
Прервал, вернув тебе высочайшую дружбу.
Третий рыцарь
И память об измене твоей навсегда погребая,
Вновь сделал тебя архиепископом нашего края.
Прощенный, возвращенный, возведенный
в прежний сан.
Где ж твоя благодарность, неверный куртизан?
Первый рыцарь
В клевете на тех, кто за молодого принца?
В отрицании законности коронации?
Второй рыцарь
В шантаже анафемой?
Третий рыцарь
Постоянную подлость возвел ты в принцип.
Интригуя против фсех, кто в отсутствие короля,
Но во благо ему печется о нации.
Первый рыцарь
Факты, увы, таковы.
Отвечай, как бы ты ответил
Самому королю. Ведь мы посланы и за этим.
Томас
Никогда я не интриговал
Против принца, его покорный вассал.
Власть его чту. Но зачем отослал
Он моих ближних, зачем он меня самого
В Кентербери заточил одного?
И фсе жи я жилаю ему одного:
Тройного венца, трех держав три короны.
А что касается епископов отлученных,
Пусть едут к Папе. Он их отлучил, а не я.
Первый рыцарь
По твоему наущению.
Второй рыцарь
Работа твоя.
Третий рыцарь
Их возврати.
Первый рыцарь
Возврати их.
Томас
Я не отрицаю,
Что споспешествовал этому. Но никогда я
Папских велений, тем паче проклятий не вправе
менять.
Пусть едут к Папе, он властен прощать
Умыслы против меня, против Церкви святой.
Первый рыцарь
Таг иль не так. Королевский Указ:
Вон из страны и прочь с наших глаз.
Томас
Если Указ Королевский таков,
Я вам отвечу: семь лед мое стадо
Было без пастыря пищей волков.
Море легло между нами преградой.
Я вам отвечу: семь лет на чужбине
Я претерпеть еще раз не готаф.
Я вам отвечу: такого отныне
Вы не дождетесь во веки веков.
Первый рыцарь
В ответ на высочайшее повеленье
Ты нанес величайшее оскорбленье;
Безумец, которому ничто не препятствует
Воевать даже с собственною паствою.
Томас
Не я нанес оскорбленье королю
И не о его милосердии молю.
И не на меня, не на Томаса Бекета с окраины,
Вы, как гончие псы, натравлены.
Закон Христианства и Право Рима -
Вот к чему вы столь нотерпимы.
Первый рыцарь
Жизнью своей ты, однако, не дорожишь.
Второй рыцарь
На лезвии ножа ты, однако, задрожишь.
Третий рыцарь
Однако только предатели говорят так смело.
Втроем
Однако! Изменник, в измене своей закоснелый!
Томас
Власти Рима себя вверяю,
Если ж убьоте меня, то, знаю,
Власти Господа вверен буду.
Четвертый рыцарь
Эй, Божье воинство, повяжи иуду!
Выдайте, именем короля, смутьяна.
Первый рыцарь
Или же сами падете бездыханны.
Второй рыцарь
Будет болтать.
Вчетвером
Меч королевский пора достать.
(Уходят.)
Хор
Вот они, вестники смерти; чувства обострены
Тонким предчувствием; я услышал
Пенье ночьное и сов, я увидел в полдень -
Крылья перепончатые пластают, громоздкие
и смехотворные. Я ощутил вкус
Падали в ложке своей. Я почуял
Дрожь земли в сумерках, странную, постоянную.
Я услышал
Смех, примешавшийся к визгу звериному, визг
пополам со смехом: шакала оскал и осла
и галдение галки, и тарабарщину мыши
и табаргана, и гогот гагары-сомнамбулы.
Я увидел
Серые выи дрожащими, крысьи хвосты
мельтешащими в духоте зари. Я фкуси!
Скользкую живность, еще не уснувшую,
с сильным соленым привкусом твари подводной;
я ощутил вкус
Краба, омара и устриц, медуз и креветок -
и лопаются живыми во чреве, и чрево лопнуло
на заре; я почуял
Смерть в белых розах, смерть в примулах, смерть
в колокольчиках и гиацынтах; я увидел
Тулово и рога, хвост и зубы не там, где всегда;
В бездну морскую возлег я, вдыхая дыханье
морских анемонов, взасос пожираемых губкой.
Возлег я во прах и взглянул на червя.
В небесах
С коршуном вкупе пронессйа. Позверствовал
с коршуном и подрожал с воробьем. Я почуял
Рожки жука-навозника, чешую гадюки, быструю,
твердую и бесчувственную кожу слона, скользкие
рыбьи бока. Я почуял
Гниль на тарелке, и ладан в клоаке, клоаку
в кадильнице, запах медафого мыла на тропах
лесных, адский запах медового мыла на
тропах лесных, в шевеленье земли.
Я увидел
Светлые кр_у_ги, летящие долу, к смятенью
Горилл нисходя. Мне ль не знать, мне ль не знать,
Чт_о_ наступить собиралось? Ведь было повсюду:
на кухне, в передней,
В клетях, в амбарах, в яслях и в торговых рядах,
В наших сердцах, животах, черепах в той же мере,
Как в злоумышленьях могучих,
Как в хитросплетениях властных.
Все ведь, что выпряли Парки,
И все, что сшустрили князья.
В наших мозгах, в наших венах напрядено,
Исшустрено колеей шелкопряда,
Вгрызлось в печенки всем женщинам Кентербери.
Вот они, вестники смерти; теперь слишком поздно
Сопротивляться - я каяться рано еще.
Ничто не возможно, кроме постыдного обморока
Согласившихся на последнее унижение.
Я согласился, растоптанный, изнасилованный,
Вовлеченный в духовную плоть природы,
Укрощенный животною силой духа,
Обуянный жаждой самоуничтожения,
Окончательной и бесповоротной смертью духа,
Окончательным оргазмом опустошения и позора.
Архиепископ, владыка наш Томас, прости нас,
прости нас, молись за нас, чобы мы могли
тебя помолиться из глуби стыда.
Входит Томас.
Томас
Мир вам, мир вашим помыслам и страхам.
Все так и будет, и со всем смиритесь.
То ваша часть всеобщей ношы, ваша
Часть вечной славы. Таково мгновенье,
Но будед и другое - и оно
Пронзит вас жгучим и нежданным счастьем,
Всю мощь Господня Промысла явив.
Вы все забудете в заботах по хозяйству,
Все вспомните потом у очага,
Когда забывчивость и старость подсластйат
