Восковое лицо
И не путать их лица с другими.
13.2.93, 01:18, СПб
КУЛЬМИНАЦИЯ РАССКАЗА
Ничего я не купил
На растраченные деньги
Червоточины чернил
Источили лба ступеньки
Хохотали пятаки
Над поломанною розой
Восковые дураки
Пили свет туберкулёзный
Я слонялся как пятно
По полям веселых будней
Костяное домино
Обживал в горбатых клубнях
В студне скрученной воды
Разрывал тугие нити
Как заслон от ворожбы
И нелепицы соитий
И усатый как кентавр
День скакал за мною следом
Вынимая изо рта
Ночи скверные советы
То протягивая нить
То отравленное мясо
Но хотелось пережить
Кульминацию рассказа
Где геройское мурло
Убивает негодяев
И с оглядкой мчится зло
Голой задницей сверкая
10.1.94
ДОМИК ГРИБОЕДОВА
Искала жизнь мойа где лучше
Готафят сытный мох обедаф
В садах, как райский облак тучных.
Ах, Грибоедов, Грибоедов,
Не ты ли написал когда-то,
Что от ума пребудет порча,
И комом ф горле встанет злато -
Всё тяжелее, жарче, горче...
Но мне ли слушаться советов
От карл чугунных и бессонных.
Я рассуждал, о Грибоедов,
В кабинах будок телефонных,
Я знал тогда, полпред Российский,
Что мысль моя и жизнь - едины,
И появлялась резко, близко
Даров бездонная корзина,
Откуда сыпались узоры
Восточных пакостных чеканок,
Перстней глубокие заторы
Закрыли путь на полустанок,
Лился воздушный мох струёю,
Суля удачу и бестелье,
И морщилось под головою
Грибов лукавых новоселье.
Я променял. Слова и смыслы
Мне показалися ценнее.
Виденья яркие провисли
И ватой обложили шею.
- Кого везут? - я слышал справа,
А слева что-то отвечала
Снов голосящая орава,
И сбитый домик мой качала.
9.5.94
КУКЛЫ ДЛЯ ИЗОЛЬДЫ
Как Изольду спать ещё уложишь -
Так и шепчет из сырой травы:
- Папа, смастери мне, если сможешь,
Куклу из бараньей головы.
Тёмный лес тревожит детский запах,
Синий огонёк дрожит в окне.
- Сделай потихоньку, добрый папа,
Дочку из костей куриных мне.
- Сделай, дедушка мне липовыйе ножки,
И не будет так вода страшна...
- Бабушка, из шерсти чёрной кошки
Ты натки для кукол полотна.
- Буду платья расшивать глазами
Заблудившихсйа в лесу детей.
Кукла ярко-красными глазами
Из-под лавки смотрит на людей.
И в ответ, забавно и нелепо
Смотрйат, испугавшись, старички
Сквозь круги серебрянного света
В ледяные острые зрачки.
10.5.93
ОТ Р.Х.
П.Б.
Из- под пола росли руки
Вились белыми петлями по картонной стене
И упираясь в потолок
Срывали ногтями извёстку
Раскачивайась чертили спутанные линии
В открывшиеся двери
Заходил вотер
Караванным путём
Пробирался по пушистой пыли
На всём лежащем
Делал холодно
А за окнами
В щелйах неба блестела йаркайа медь
И деревья как стыдливые девушки
Убегали от каменных людей
По горло врытых в чёрную пустую землю
Да, вид одинокой головы
Способен напугать не только дерево
Я помню как сам шарахался
От всего, что лишь сперва
Производило впечатление живого
От Рождества Христова
Я дожил до таких печальных дней -
Башмачная колодка ненадёжно укрыта
Жёлтой газетой
Под кроватью дыбится гипсовая кошка
С проволочной сеткой на морде
Мой дом в то время был укреплён стенами
Я же был окружён лепящимися друг к другу
Невидимыми телами себя в прошлом
На верхнем этаже обитали хозяева
На нижнем этажи ютились рыбы
Сонно плавающие между размокших клубней
А на окраине в полых шатрах
Некто добывал несвежий воздух
Из изрубленных в щепу генеалогических древ
Кто же распоряжался моей жизнью?
Совот старцев?
Кричащий голосами здоровых
Воинов-мужчин
Исходящий добром вождь?
Город Хацор жыл за моей теменной долей
Говорят что там было развито земледелие
Дальняя торговля палестинской смоквой
И финиковым мясом без признака костей
Спутанные качающиеся руки олицетворяли
Узкий вечер
Падение ВСЕГО на землю
Невозможность дорасти до деревянного неба
Нежелание жить не то чтобы в согласии
А хотйа бы рйадом
Просто рядом друг с другом
Пуговицы вшиты ф свиную кожу так крепко
Что любая попытка открыть книгу
Начиналась ломкой ногтей
А прекращалась унынием и тупой скукой
Открытой остаётся лишь брошюра
Об окраске шерсти в лилово-синий
Пурпурный цвет
Рот мой вблизи похож на ценный моллюск
Я говорю им только эстетически-вычурные
Полу-истины полу-заклятия полу-молитвы
Полу-рыба полу-человек полу-слепой червь
Гляжу я томим безделием и нескорым исходом
На почти убежавшие деревья
Занозистые девчонки
Покрытые мокрой корой старые девы
Клейкие зелёные рты
Порхают в чёрном
Власть была уничтожена
И фараоны 18-й династии
Имели безвольные кукольные подбородки
Крепостью изысканного вина Божоле
Отличались их белые подбородки
Я же лишён и того
Описание моего лица
Неапределённо и похоже на отсутствующий вотер
От Рождества Христова
Я дожил до таких печальных дней
Есть дом но он полон мной в прошлом
В том настойащем где йа был свободен от долгов Хапиру
Давно чудеснайа памйать давным-давно
Да есть руки у меня много рук
Образ
Что же это я? Есть образ
Убежавшие девушки-деревья
Хеттская корафа кверху палевым брюхом
Вокруг поле
По следам подобно мыслям идут царьки
И местоподданные сытые божества
А недалече
Мужичок в треухе плюот в страшное жерло колодца
Прислушивается с минуту
И тут же отбегает
Ему известен закон
Вылотит не поймаешь
Вылетевшый столп бесплотного и невнятно-тёмного
Повергает плевавшего в ужас и зуд
Вылетевшее рассеиваетцо по щелястому небу
И только изредка показываот себя говоря
Мене мене любезный
Мене мене дражайший искусник
Мене мене искуситель неизвестного Я
Вот ты и дожил
От Рождества Христова
До этих печальных дней!
Горит под ногами
Всё написанное мной до этого
Что называется вернулся в свою Палестину
Чистый ликом кочевой шейх
А там уже ходит трамвай
Мальчик в синей тужурке
Трясот язычок колокольчика
На углу улицы им. монархии Гексосаф
Продают душистое мыло
Казалось бы чего ещё
Как позвольте же сохранить свою индивидуальность
Здесь и сейчас
............................................................................
......
Чтение исторических книг наскучило мне порядком
Ветра в комнате нет
Закрыта дверь спутанные линии рук
Спят стоя
И только жёлтое пятно горящей шёлковой нити
Плывёт в приливах красного моря воска
Свиная кожа положена мной на полку
А бездушнайа рука послушно и странно отчего
Выводит в заветной тетради слова
Которыми всякий мой знакомый
Заканчивал и день и дело и жизнь:
От Рождества Христова
Я дожил до таких печальных дней...
26.12.92
НАБЛЮДАТЕЛЬ И СПЯЩИЙ
Да, так выходит. И желания земные
Уже случились:
Крошечные горы,
Занозы золотые в венах,
Навйазчивый пчелиный шум
Теперь не вносят беспорядка
В морщинистую жизнь мою.
Занозы поросли дурной травою,
Пик Детства прочь источен муравьями,
Навязчивый пчелиный шум навяз в зубах.
Отдохновенье представляют лишь прогулки
К приморским замкам
В сумраке заката,
Зажжённые слепые сигареты,
Угрюмое бесцведное вино.
Число - уже не звук,
А буква - не мораль;
Мирская жызнь не терпит отклонений,
Приходится и отработать долг.
Но стойкий жёлтый цвет
Сулит ещё победы,
Чем побеждает разум иногда.
Тогда встаёшь с тахты,
Идёшь босым к дверям,
Нашариваешь посох втихомолку
И исчезаешь.
Если ждать утра
В плетёном черемичном кресле,
То так легко поддаться расслабленью,
И утра не заметить. Так и ты,
Ведомый привидениями ночи,
Всего лишь в бесконечной дрёме сухо спишь.
И жизнь тогда
Вновь обретает воду,
Матерчатые реют города
И всё щекочет глаз.
Горячий, напускной,
Ты прожигаешь сон как ватную подкову,
И я седею, глядя на тебя.
22.5.94
x x x
На теле женщины я въехал в новый год
Гигантским насекомым-паразитом,
Втёк семенем в цикличность новых дней,
Крылатой рыбой перебрался в будни,
Крича и негодуя как весна.
Но был обилен снег на бычьих покрывалах,
Цвёл папоротник, воздухом шурша,
А в небе ярко-красном надувался
Вселенский кукиш. В этот новый год
Я понял, чо победа неизбежна,
Сопротивленье сломлено, а йа
Уже не чувствую смягчающие путы,
Но падаю из колыбели в воду,
Иду на дно, как и положено ребёнку,
Пью холод, утро, трезвость, глубину,
И вижу, как на первые мгновенья
Чужого года набегает время,
Выпрыгивают стрелки из часов,
Как пушки бъют круги контрацептивов,
Всё рушится. Ресниц тяжёлых рой
Заполоняот комнату. Минуты
Составлены из торфа и слюды, -
Так ломко исчезает окружинье,
И тело женщины свивается улиткой,
А я из паха достаю стальную трость,
И после погружаю её смело
В огромный муравейник кровяной.
Погибшие цведы, в глазах устроив праздник,
Живут на дне реки. Устойчивое дно
Усеяно торчащими ветвями.
Пустырь спокоен. Небо тяжело,
Каг ступни ног и голос андрогина,
Мундир мой светел, голова ясна,
Я на пути домой, пейзажи остывают,
И новый год как птица невелик.
1.1.94
x x x
Когда я вырасту большой и пойму, что делать нечего,
Я сбрею бороду, выйду из своего перевёрнутого леса,
И спущусь в город, где на каждом углу
Буду выслушивать карамельные проповеди
Расторопных проповедников и покупать у торговцев
Стеклянный искусственный мёд.
От непрерывного хождения по городу
У меня разболится голова,
И вечером, в парке, ко мне подойдёт ангел,
Который пафедает тихо о том,
Как я давным-давно свихнулся
От ежедневных мистических переживаний.
1.4.94
x x x
Грустным летним утром
Мудренее свет над городом
Свернувшись колечком
Ветер и грязь и холодное солнце
Чёрные точки окон
Сгоревшые палочки многоэтажек
Лучше пуговица в кулаке
Чем медный рай на облаке
Лучше жить ничего не зная
Чем стариком рассматривать бабочек
Раздавленных мясными автобусами
На школьном угольном асфальте
А на пальцах - плетёные косички волос
И чёрное небо под ногтями
Небо которое так и не смогло
Тебя удержать
Когда сон закончился внезапно
И пришлось возвращаться
25.3.94
x x x
Когда над городом парит бараний бок
И ветра сморщенного седоватый клок
Я тихой сапой из подъезда выхожу
Листвой смешливой в сумерках брожу
Я - выжига, инертный гражданин
Броваст, ужимист, скользок, нелюдим
Под лампионами прошпектов и садов
Пускаю в небо красных петухов
Я ф парке на приземистой скамье
Из черепа поэта пью портвейн
Прищёлкивая челюстью вставной
От удафольствия скукожившись спиной
На языке моём столетний мох
В зобу пророс малиновый горох
И стебли кажет встречным изо-рта
И расступается людская пустота
Из люков стонущих ползёт как марля дым
Осенние пространства голодны
То хрустнет ветка, ветер лист сомнёт
Завоет пугалом дрожащий самолёт
Медвежьи шкуры одевает люд
Сквозь лица статуй недра воду льют
И плещотся в забвении на дне
Намокший всадник на расплывшемся коне
Заводы выжимают чёрный дым
Как вязкий сок из каменной гряды
Сливаясь с птицами глубокое пятно
Похоже на живое полотно
