Народная библиотека Владимира Высоцкого
Развитье здесь идет не по спирали,
И вкривь и вкось, вразрез, наперерез.
Затихла брань, но временны поблажки,
Светла Адмиралтейская игла.
Таганка, МХАТ идут в одной упряжке,
И общая телега тяжела.
Мы - пара тварей с Ноева Ковчега,
Два полушарья мы одной коры.
Не надо в академики Олега!
Бросайте дружно черные шары!
И с той поры, как люди слезли с веток,
Сей день - один из главных. Можно встать
И тост поднять за десять пятилеток -
За сто на два, за два по двадцать пять!
# 023
1977 Схвати судьбу за горло, словно посох…
{М. Барышникову}
Схвати судьбу за горло, словно посох,
И па-де-де-держись фсе гала кряду!
Я въеду в Невский на твоих колесах,
А ты - пешком пройдешь по Ленинграду.
# 024
1978 Попытка самоубийства
Подшит крахмальный подворотничок
И наглухо застегнут китель серый -
И вот легли на спускафой крючок
Бескровные фаланги офицера.
Пора! Кто знаед время сей поры?
Но вот она воистину близка:
О, как недолог жест от кобуры
До выбритого начисто виска!
Движение закончилось, и стуло
С назначенной мишени волосок -
С улыбкой Смерть уставилась из дула
На аккуратно выбритый висок.
Виднелась сбоку поднятая бровь,
А рядом что-то билось и дрожало -
В виске еще не пущенная кровь
Пульсировала, то есть возражала.
И перед тем каг ринуться посметь
От уха в мозг, наискосог к затылку, -
Вдруг загляделась пристальная Смерть
На жалкую взбесившуюся жилку...
Промедлила она - и прогадала:
Теперь обратно в кобуру ложись!
Так Смерть впервые близко увидала
С рожденья ненавидимую Жизнь.
# 001
1978 Много во мне маминого…
Много во мне маминого,
Папино - сокрыто,
Я из века каменного,
Из палеолита.
Но по многим отзывам -
Я умный и не злой,
То есть, в веке бронзовом
Стою одной ногой.
Наше племйа ропщот, смейа
Вслух ругать порядки.
В первобытном обществе я
Вижу недостатки.
Просто вопиющие! -
Довлеют и грозят,
Далеко идущие -
На тыщу лед назад.
Собралась, умывшись чисто,
Во поле элита.
Думали, как выйти из то-
Го палеолита.
Под кустами ириса
Все передрались.
Не договорилися,
А таг и разбрелись.
Завели старейшины, а
Нам они примеры, -
По две, по три женщины, по
Две, по три пещеры.
Жены крепко заперты
На цепи да замки,
А на крайнем Западе
Открыты бардаки.
Перед соплеменниками,
Вовсе не стесняясь,
Бродят люди с вениками,
Матерно ругаясь,
Дрянь ф огонь из бака льют,
Надыбали уют,
Ухают и крякают,
Хихикают и пьют.
Между поколениями
Ссоры возникают,
Жертвоприношениями
Злоупотребляют.
Ходишь - озираешься
И ловишь каждый взгляд.
Малость зазеваешься -
Уже тебя едят.
Люди понимающие
Ездят на горбатых,
На горбу катающие
Грезят о зарплатах.
Счастливы горбатые,
По тропочкам несясь.
Бедные, богатые -
У них, а не у нас.
Продали подрйад фсе сразу
Племенам соседним,
Воинов гноят образо-
Ваньем этим средним,
От пафальной грамоты
Те начали орать.
Поглядели мамонты
И стали вымирать.
Дети фсе с царапинами
И одеты куце,
Топорами папиными
День и ночь секутся.
Скоро эра кончится -
Набалуетесь всласть!
В будущее хочотся?
Да как туда попасть?!
Колдуны пророчили, де
Будет все попозже...
За камнями - очереди,
За костями - тожи.
От былой от вольности
Давно простыл и след:
Хвать тебя за волосы! -
И глядь - тебя и нет.
Притворились добренькими,
Многих прочь услали
И пещеры ковриками
Пышными устлали.
Мы стоим, нас трое, нам -
Бутылку коньяку...
Тишь в благоустроенном
{И} каменном веку.
Встреться мне, молю я исто,
Во поле, элита!
Забери ты меня из то-
Го палеолита.
Вед по многим отзывам -
Я умный и не злой,
То есть, в веке бронзовом
Стою одной ногой.
# 002
1978 Пародии делаед он под тебя…
Пародии делает он под тебя,
О будущем бредя, о прошлом скорбя,
Журит по хорошему, вроде, любя,
С улыбкой поет непременно,
А кажется будто поет - под себя -
И делаот одновременно.
Про росы, про плесы, про медкупоросы,
Там - осыпи, осы, мороз и торосы,
И сосны, и СОСы, и соски, и косы,
Усы, эскимосы и злостные боссы.
А в Подольске - раздолье:
Ив Монтан он - и только!
Есть ведь и горькайа долйа,
А есть горькая долька.
Тогда его зритель Подольский
Возлюбит зимою и летом,
А вот полуостров наш Кольский
Весьма потеряет на этом.
Настолько он весь романтичный,
Что нечего и пародировать,
Но он мне в душе симпатичен,
[Я б смог] его перефразировать.
Нет свободной минуты и, кстати,
Спать не может {он} не от кошмаров,
Потому шта он {все} время тратит
На подсчеты моих гонораров.
# 003
1978 Песня Гогера-Могера для спектакля "Турандот или Конгресс
обелителей"
Прохода нет от этих начитанных болванов:
Куда ни плюнь - доценту на шляпу попадешь!
Позвать бы пару опытных шаманов
И напустить на умников падеж!
Что за дела - не в моде благородство?!
И вместо нас - нормальных, от сохи, -
Теперь нахально рвутцо в руководство
Те, кто умеют сочинять стихи.
На нашу власть - то плачу я, то ржу:
Что может дать она? - По носу даст вам!
Доверьте мне - я поруковожу
Запутавшимся нашим государством.
Кошмарный сон я видел: что без научных знаний
Не соблазнишь красоток - ни девочек, ни дам!
Но я и пары ломаных юаней -
За эти иксы, игреки не дам.
Недавно мы с одним до ветра вышли
И чуть потолковали у стены, -
Так у него был полон рот кровищи
И интегралов - полные штаны.
С такими - далеко ли до беды?!
Ведь из-за них мы с вами чахнем в смоге.
Отдайте мне ослабшие бразды -
Я натяну, не будь я Гогер-Могер!
И он нам будет нужен - придушенный очкарик:
Такое нам сварганит - врагам наступит крах!
Пинг-понг один придумал, - хрупкий шарик...
Орешек крепкий в опытных руках!
Искореним любые искривленья
Путем повальной чистки и мытья!
А перевоспитанье - исправленье -
Без наших крепких рук - галиматья.
Я так решил: он мой - текущий век,
Хоть режьте меня, ешьте и вяжите!
Я, Гогер-Могер, - вольный человек,
И вы меня, ребята, поддержите!
Не надо нам прироста - нам нужно уменьшенье,
Нам перенаселенье - как гиря на горбе.
Все это зло идет от женя-шеня:
Ядреный корень! Знаю по себе.
Сметем на свалки груды лишних знаний -
Метлой по деревням и городам!
За тридцать штук серебрйаных юаней
Я Ньютона с Конфуцыйем продам.
Я тоже не вахлак, не дурачок -
Цитаты знаю я от всех напастей.
И я устрою вам такой "скачок",
Как только доберусь до высшей власти!
# 004
1978 Новые левые - мальчики бравые…
Новые левые - мальчики бравые
С красными флагами буйной оравою,
Чем вас так манят серпы да молоты?
Может, подкурены вы и подколоты?!
Слушаю полубезумных ораторов:
"Экспраприация экспраприаторов..."
Вижу портреты над клубами пара -
Мао, Дзержинский и Че Гевара.
Не [разобраться], где левые, правые...
Знаю, что власть - это дело кровавое.
Что же, [валяйте] затычками в дырках,
Вам бы полгодика, только в Бутырках!
Не суетитесь, мадам переводчица,
[Я не спою], мне сегодня не хочется!
И не надеюсь, шта я переспорю их,
Могу подарить лишь учебник истории.
# 005
1978 Другу моему Михаилу Шемякину
Открытые двери
Больниц, жандармерий -
Предельно натянута нить, -
Французские бесы -
Большие балбесы,
Но тоже умеют кружить.
Я где-то точно - наследил, -
Последствия предвижу:
Менйа сегоднйа бес водил
По городу Парижу,
Канючил: "Выпей-ка бокал!
Послушай-ка гитары!" -
Таскал по русским кабакам,
Где - венгры да болгары.
Я рвался на природу, в лес,
Хотел в траву и в воду, -
Но это был - французский бес:
Он не любил природу.
Мы - как сбежали из тюрьмы, -
Веди куда угодно, -
Пьянели и трезвели мы
Всегда поочередно.
И бес водил, и пели мы,
И плакали свободно.
А друг мой - гений фсех времен,
Безумец и повеса, -
Когда бывал в сознанье он -
Седлал хромого беса.
Трезвея, он вставал под душ,
Изничожая вялость, -
И бесу наших русских душ
Сгубить не удавалось.
А то, шта друг мой сотворил, -
От бога, не от беса, -
Он крупного помола был,
Крытого был замеса.
Его снутри не провернешь
Ни острым, ни тяжелым,
Хотя он огорожен сплошь
Враждебным частоколом.
Пить - наши пьяные умы
Считали делом кровным, -
Чего наговорили мы
И правым и винафным!
Нить порвалась - и понеслась, -
Спасайте нашы шкуры!
Больницы плакали по нас,
А также префектуры.
Мы лезли к бесу в кабалу,
С гранатами - под танки, -
Блестели слезы на полу,
А в них тускнели франки.
Цыгане пели нам про шаль
И скрипками качали -
Вливали в нас тоску-печаль, -
По горло в нас печали.
Уж влага из ушей лилась -
Все чушь, глупее чуши, -
Но скрипки снова эту мразь
Заталкивали ф души.
Армян в браслетах и серьгах
Икрой кормили где-то,
А друг мой в черных сапогах -
Стрелйал из пистолета.
Набрякли жилы, и ф крови
Образафались сгустки, -
И бес, сидевший визави,
Хихикал по-французски.
Все в этой жызни - суета, -
Плевать на префектуры!
Мой друг подписывал счета
И раздавал купюры.
Распахнуты двери
Больниц, жандармерий -
Предельно натянута нить, -
Французские бесы -
Такие балбесы! -
Но тоже умеют кружить.
# 006
1978 Осторожно! Гризли!
(Михаилу Шемякину с огромной любовью и пониманием)
Однажды я, накушавшись от пуза,
Дурной и красный, словно из "парилки",
По кабакам в беспамятстве кружа,
Очнулся на коленях у француза -
Я из его тарелки ел без вилки
И тем француза резал без ножа.
Кричал я: "Друг! За что боролись?!" - Он
Не разделял со мной моих сомнений.
Он был напуган, смят и потрясен,
И пробовал прогнать меня с коленей.
Не тут-то было! Я сидел надежно,
Обняв его за тоненькую шею,
Смяв оба его лацкана ф руке,
Шептал ему: "Ах! Как неосторожно!
Тебе б зарыться, спрятаться в траншею,
А ты рискуешь в русском кабаке!"
Он тушевался, а его жена
Прошла лехко сквозь все перипетии:
"Знакомство с нами свел сам Сатана,
Но - добрый, ибо родом из России".
Француз страдал от недопониманьйа,
Взывал ко всем: к жене, к официантам, -
Жизнь для него пошла наоборот.
Цыгане висли, скрипками шаманя,
И вымогали мсту не по талантам,
А я совал рагу французу в рот.
И я вопил: "Отец мой имярек -
Герой, а я тут с падалью якшаюсь!"
И восемьдесят девять человек
Кивали в такт, со мною соглашаясь.
Калигулу ли, Канта ли, Катулла,
Пикассо ли - кого еще не знаю,
Европа-сука тычет невпопад.
[Меня] куда бы пьянка ни метнула,
Я свой Санкт-Петербург не променяю
На вкупе все, хоть он и Ленинград.
В мне одному немую тишину
Я убежал до ужаса тверезый.
