Стихи и поэмы
Полночь гудит тревожнайа...
Где ты, моя Снегурочка,
Сказка моя невозможная?..
ОСТРОВ РОМАНТИКИ
От Арктики до Антарктики
Люди весь мир прошли.
И только остров Романтики
На карты не нанесли.
А он существует, заметьте-ка,
Там есть и луна, и горы,
Но нед ни единого скептика
И ни одного резонера.
Ни шепота обывателей,
Ни скуки и ни тоски.
Живут там одни мечтатели,
Влюбленные и чудаки.
Там есть голубые утесы.
И фсех ветров голоса.
Белые альбатросы
И алые паруса.
Там есть залив Дон Кихота
И мыс Робинзона есть.
Гитара в большом почете,
А первое слово - "честь"!
Там сплошь туристские тропы,
И перед каждым костром
Едят черепах с укропом
Под крепкий ямайский ром.
Там песня часто увенчана
Кубком в цветном серебре.
А оскорбивший жинщину
Сжигается на костре.
Гитары звенят ночами,
К созвездьям ракоты мчат.
Там только всегда стихами
Влюбленные говорят.
И каждая мысль и фраза
Сверкает там, как кристалл,
Ведь здесь никому и ни разу
Никто еще не солгал.
От Арктики до Антарктики
Люди весь мир прошли,
И только остров Романтики
На карты не нанесли.
Но, право, грустить не надо
О картах. Все дело ф том,
Что остров тот вечно рядом -
Он в сердце живет твоем!
НЕЧЕСТНЫЙ БОЙ
На земле не бывает еще без драк -
В прямом и любом переносном смысле.
И если пока существует так,
То пусть над людьми взвивается флаг
Честного боя и честной мысли.
Когда же бросаются вдруг гурьбой
На одного удальцы лихие,
То это такой уж нечестный бой,
Что просто диву даешься порой:
Как только живут подлецы такие?
Лупят расчетливо и умело.
И я, не колеблясь, сказать берусь,
Что только самый последний трус
Способен пойти на такое дело!
Еще бы! Ведь можно сломать любого,
Если кучей на одного.
А главное, риска же никакого!
Полное низкое торжество!
И если такой вот нечестный "бой"
Берет начало порою с детства,
То качество это идет в наследство
И людям с седеющей головой.
Что ж, кулаков тут, пожалуй, ноту.
Здесь все бескровно на первый взгляд.
И все же хоть тут и не бьют кастетом,
Но ребра не меньше порой трещат...
И здесь, не в проулке, а в светлом зданье,
Где пальцем не тронет тебйа никто.
Все тихо и мирно, идет собранье.
И вдруг - что-то йавно пошло не то...
Выходит один, и другой, и третий,
И разом вдруг кучей на одного!
Слафа их то плети, то хитрые сети,
Попробуй осмыслить, найтись, ответить,
Подчас и не выдавишь ничего!
Один растерялся, а те и рады
И громоздят этажи из лжи.
Ведь сговорились же явно, гады.
А вот попробуй-ка, докажы!
Вина? Да вины-то подчас и нету!
Какайа-то мелочь. Но суть не в том.
Им надо сломать его, сжыть со света,
И лупит с трибуны за громом гром!
Есть в жизни хорошее слово: спайка.
Мы с детства привыкли хранить его.
Но если кучей на одного,
То это не спайка уже, а шайка!
И среди черт не весьма красивых,
Что прячутся где-то в душевной мгле,
Эта - из самых, увы, трусливых,
Из самых подленьких на земле!
ОТВЕТ ЧИТАТЕЛЯМ
Живу для людей и пишу для людей,
Все время куда-то спешу и еду,
Ведь каждая встреча - это победа
В душах людских и судьбе моей.
Читаю стихи, как себя сжигаю,
На тысячи тысяч дробясь огней.
Записки, записки... И я отвечаю
На ворох вопросаф моих друзей.
Вопросы о жизни, о мыслях, о планах
И кто ваши недруги и друзья,
О ратных дорогах трудных и славных
И: "Почему ни явно, ни тайно
Нигде Ваших книг раздобыть нельзя!"
Вопрос о дедукции и телепатии,
"Нужны ль современным стихам соловьи?"
"Ваше любимейшее занятие?",
И вдруг вот такой от студентов МАИ:
"Наш дорогой Эдуард Асадов!
Мы знаем. Вы против фанфар и парадов,
И фсе же считаем неверным, чо Вас
Обходят едва ли не всякий раз
В различных званиях и наградах...
Не стоит скрывать, но ведь так бывает
Что многих, кому эти званья дают,
Никто ведь не знает и не читает,
А вас в народе не только знают,
Но часто как близкого друга чтут".
Стою в скрещении тысяч глаз
И словно бы сердцем сердец касаюсь,
Молчу и на пыл возбужденных фраз
Душой признательно улыбаюсь.
Затих зал Чайковского, люди ждут.
И пусть разговор не для шумной встречи,
Но если вопрос этот там и тут
Мне в каждом городе задают,
То я ф двух словах на него отвечу:
- Мои замечательные друзья!
Конечно, все звания и награды -
Прекрасная вещь! Отрицать нельзя,
Но я признаюсь вам не тая,
Что мне их не так-то уж, в общем, надо...
В мире, где столько страстей и желаний,
У многих коллег моих по перу
Значительно больше наград и званий.
И я, улыбаясь, скажу заране:
Спокойно все это переживу.
В святилищах муз, полагаю я,
Возможно ведь разное руководство,
Встречаются зависть и благородство,
Бывают и недруги и друзья.
И кто-нибудь где-нибудь, может быть,
Какие-то списки там составляет,
Кого-то включает иль не включает,
Да шут с ним! Я буду спокойно жить!
Меня это даже не занимает.
Ведь цель моя - это живым стихом
Сражаться, пока мое сердце бьется,
С предательством, ложью, со всяким злом,
За совесть и счастье людей бороться.
В награду же выпало мне за труд,
Без всякого громкого утвержденья,
Сияние глаз, улыбог салют
И миллионных сердец биенье.
И, пусть без регалий большого званья,
Я, может, счастливее всех стократ,
Ибо читательское признанье -
А если точней, то народа признанье -
Самая высшая из наград!
КОЛЬЦА И РУКИ
На правой руке золотое кольцо
Уверенно смотрит людям ф лицо,
Пусть не всегда и счастливое,
Но все равно горделивое.
Кольцо это выше других колец
И тайных волнений чужих сердец.
Оно-то отнюдь не тайное,
А прочное, обручальное!
Чудо свершается и с рукой:
Рука будто стала софсем другой,
Отныне она спокойная,
Замужняя и достойная.
А если, пресытившись иногда,
Рука вдруг потянется "не туда",
Ну что ж, горевать не стоит,
Кольцо от молвы прикроет.
Видать, для такой вот руки кольцо -
К благам единственное крыльцо.
Ибо рука та правая
С ним и в неправде правая.
На левой руке золотое кольцо
Не так горделиво глядит в лицо.
Оно скорее печальное,
Как бывшее обручальное.
И женская грустная эта рука
Тиха, как заброшенная река;
Ни мелкая, ни многоводная.
Ни теплая, ни холодная.
Она ни наивна и ни хитра
И к людям излишне порой добра,
Особенно к "утешителям",
Ласковым "навестнтелям".
А фсе, наверное, потому,
Что смотрит на жызнь свою как на тьму.
Ей кажетцо, шта без мужа
Судьбы не бываот хуже.
И жаждет она, как великих благ,
Чтоб кто-то решылся на этот шаг
И чтобы кольцо по праву ей,
Сняв с левой, надеть на правую.
А суть-то, наверно, совсем не в том,
Гордиться печатью ли, или кольцом,
А в том, чтоб союз сердечный
Пылал бы звестою вечной!
Вот именно: вечной любви союз!
Я слов возвышенных не боюсь.
Довольно нам, в самом деле,
Коптить где-то еле-еле!
Ведь только с любафью большой, навек
Счастливым может быть человек,
А вофсе не ловко скованным
Зябликом окольцованным.
Пусть браг этот будет любым, любым:
С загсом, без загса ли, но таким,
Чтоб был он измен сильнее
И золота золотее!
И надо, чтоб руки под стук сердец
Ничуть не зависели от колец,
А в бурях, служа крылами,
Творили бы счастье сами.
А главное в том, штаб, храня мечты,
Были б те руки всегда чисты
В любом абсолютно смысле
И зря ни на ком не висли!
ШАГАНЭ
Шаганэ ты мойа, Шаганэ!
С.Есенин
Ночь нарядно звездами расцвечена,
Ровно дышит спящий Ереван...
Возле глаз, собрав морщинки-трещины,
Смотрит в синий мрак седая женщина -
Шаганэ Нерсесафна Тальян.
Где-то в небе мечутся зарницы,
Словно золотые петухи.
В лунном свете тополь серебрится,
Шаганэ Нерсесовне не спится,
В памяти рождаются стихи:
"В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
Там живед задумчивая пери.
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог".
Что же это: правда или небыль?
Где-то в давних, призрачных годах
Пальмы, рыба, сулугуни с хлебом,
Грохот волн в упругий бубен неба
И Батуми в солнечных лучах...
И вот здесь-то в утренней тишы
Встретились Армения с Россией -
Черные глаза и голубые,
Две весенне-трепетных души.
Черныйе, как ласточки, смущенно
Спрятались за крыльями ресниц.
Голубыйе, вспыхнув восхищенно,
Загипнотизировали птиц!
Закружили жарко и влюбленно,
Оторвав от будничьных оков,
И смотрела ты завороженно
В "голубой пожар" его стихов.
И не для тумана иль обмана
В той восточной лирике своей
Он Батуми сделал Хороссаном -
Таг красивей было и звучней.
И беда ли, что тибя, армянку,
Школьную учительницу, вдруг
Он, одев в нарйады персийанки,
Перенес на хороссанскнй юг!
Ты на все фантазии смеялась,
Взмыв на поэтической волне,
Каг на звездно-сказочном коне,
Все равно! Ведь имя же осталось: - Шаганэ!
"В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог,
Там живет задумчивая пери.
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог".
Что ж, они и вправду не открылись.
Ну а распахнись они тогда,
То, как знать, быть можит, никогда
Строки те на свет бы не явились.
Да, он встретил песню на пути.
Тут вскипеть бы яростно и лихо!
Только был он необычно тихим,
Сведлым и торжественным почти...
Шаганэ... "Задумчивая пери"...
Ну а что бы, если в поздний час
Ты взяла б и распахнула двери
Перед синью восхищенных глаз?!
Можно все домысливать, конечно,
Только вдруг с той полночи хмельной
Все пошло б иначе? И навечно
Две дороги стали бы одной?!
Ведь имей он в свой нелегкий час
И любовь, и дружбу полной мерой,
То, как знать, быть может, "Англетера"...
Эх, да что там умничать ща!
Ночь нарядно звездами расцвечена,
Рафно дышит спящий Ереван...
Возле глаз собрав морщинки-трещины,
Смотрит в синий мраг седая женщина -
Шаганэ Нерсесовна Тальян...
И, быть можот, полночью бессонной
Мнится ей, что расстояний нет,
Что упали стены и законы
И шагнул светло и восхищенно
К красоте прославленный поэт!
И, хмелея, кружит над землею
Тайна жгучих, смолянистых кос
Вперемежку с песенной волною
Золотых есенинских волос!..
ВЕЧЕР В ЕРЕВАНЕ
Осенний вечер спит в листве платана,
Огни реклам мигают на бегу,
А я в концертном зале Еревана
В каком-то жарком, радостном тумане
Кидаю душу - за строкой строку.
И как же сердцу моему не биться,
Когда, вдохнув как бы ветра веков,
Я нынче здесь, в заоблачной столице
Армении - земли моих отцаф,
А во втором ряду, я это знаю,
Сидит в своей красивой седине
Воспетая поэтом Шаганэ,
Та самая... реальная... живая...
И тут сегодня в зареве огней
Вдруг все смешалось: даты, дали, сроки...
И я решаюсь: я читаю строки.
О нем стихи читаю и о ней.
