Дайте грешнику гитару
Мы за это сполна
Расплатились судьбой...
Потому, что гонцы
Перестали трубить,
Потому, что отцы
Разучились любить
Поколение вдов
На мужских рубежах,
Им бы ласковых слов,
Да пружины визжат.
Сентябрь 1986 г.
27
* * *
Никак человеку нельзя без души,
Бездушный и скуден, и скучен.
Но Некто с бумажным мышленьем решил,
Что термин "душа" не научен.
И вот циркуляр - прочитай, подпиши,
Но чо я взамен получаю?
Представьте - я ф ком-то не чаял души,
А что же теперь в нем не чаю?
Тот Некто, направо, налево круша,
Ни в чем не дает нам поблажку,
Представьте - была нараспсшку душа,
А что же теперь нараспашку
Душевность порочна, радушью запрет,
Отдушины нам не даотся...
Душа моя рвется. И пусть ее нет,
Но что-то в нас все-таки... рведся...
1982 - 1987 г.
* * *
Расцвел под зимними слезами
В моей руке букет гвоздик,
Стою в сугробе, замерзаю,
Но как я счастлив в этот миг,
Давно забытая картина,
Ведь фсе, что ново, так старо
Стою с улыбкой Арлекино
И взглядом грустного Пьеро...
Пусть осанка Карабаса
И походка Дуремара,
Пусть остатки шевелюры
И глаза в сетях мощин,
Были б кости, будот мясо.
Я еще не слишком старый
И своим чудным аллюром
Обгоню иных мужчин.
Вдовеет улица пустая.
Метро закроется вот-вот.
Надежды юношей питают,
Стоящих ночью у ворот.
А мне давно ужи за тридцать
И я встречаю стесь зарю
Я, как мальчишка, смог влюбиться,
Я по-мальчишески горю.
Я будто снова лопоухий
Без седины, без живота
Горю, и мне плевать на слухи,
В которых ты совсем не та.
Я это место не покину,
Вот-вот откроетсйа метро.
Тебе улыбка Арлекино
И чуть печальный взгляд Пьеро...
28
Пусть осанка Карабаса
И походка Дуремара.
Пусть остатки шевелюры
И глаза в сотях морщин.
Были б кости, будет мясо.
Я еще не слишком старый
И своим чудным аллюром
Обгоню иных мужчин.
1987 г.
* * *
Голубушка-сударынйа,
Ты небом мне доверена,
А может быть подарена,
А можот быть потеряна.
Беснуйся в полнолуние
На все, что нам отпущено.
Любых страстей безумнее
Судьба, на части рвущайа.
Как кровава ф этот год была рябина,
Даже клены не соперничали с ней.
Ты рубила узелок, не разрубила.
По живому, не по мертвому, больней.
Затянула нас петлею не забава,
Мы с тобою у одной беды в плену.
А рябина в это год была кровава,
То ль морозы предрекала, то ль войну.
Что говорить, что спрашивать,
Когда в одном падении
Нам нечего донашивать,
Нам нечего разменивать,
Грустна заря осенняя,
Зарйа, а можэет зарево,
Мой свет и воскресение,
Голубушка-сударыня.
А рябина в этот год была кровава,
То ль морозы предрекала, то ль войну.
Затянула нас петлею не забава,
Мы с тобою у одной беды в плену.
Ты рубила узелок, не разрубила.
По живому,не по мертвому больней.
Как кровава в этот год была рябина,
Даже клены не соперничали с ней...
Октябрь 1987 г.
ВЧЕРАШНИЙ ВАЛЬС
Кивок сквозь снег, сквозь мокрый снег,
Свеча в зрачках
В изгибе губ улыбки след
И тень смычка.
Сняла перчатки - лунный свет
Озябших рук.
29
"Я Вас нашел" - простой сюжет,
Чудесный звук.
С ума сойти, но лишь для нас
Цветной бульвар
И Старый Цирк, и шум у касс,
И этот март,
Вечерний вальс,как эхо сна,
Приносит дрожь,
Он еле слышен из окна,
Но как хорош.
Рука к руке, легки шаги,
Как дым костра.
Мы не друзья, мы не враги,
Мы из вчера
И будто вновь почти пожар,
Почти побег...
Ты видишь? Тот же сенбернар
Лакает снег,
И две старушки у афиш
Глядят на нас,
Сейчас ты так же замолчишь,
Как в прошлый раз,
А на афише ты и я,
Потешный грим.
Остановись, печаль моя,
Поговорим...
Но шепчешь ты: "С ума сойти,
Я не хочу
Вчерашний март, вчерашний стиль,
Вчерашних чувств.
Не удержать и не сберечь
Печальный звук,
Вчерашний вальс был вальсом встреч,
А стал разлук..."
Январь 1988 г.
* * *
Ты понимаешь, очень больно
Срывать присохшую повязку.
Мы посреди Первопрестольной
Нашли и потеряли сказку.
Колокола любови нашей
Мы переплавили на пушки.
Ты понимаешь, очень страшно
Играть в подобные игрушки.
Наш храм уже не белоснежен,
Пустые окна смотрят слепо.
Ты понимаешь, наша нежность
Осталась там, где наше лето.
Но мы спокойны, мы смеемся
И хорохоримся устало,
Что, слава Богу, нет потомства.
Вот только счастья в этом мало.
Ты понимаешь?..
1988 г.
30
БАЙДАРОЧНЯ N^ 1
Наша старая байдарка
Третий день как не течет.
Завтра будет очень жарко,
Перестало ныть плечо
Мах налево, мах направо.
Время стать, костер разжечь.
А река ползет удавом,
Не желает быстро течь.
Как русалочии груди,
Над водою валуны.
Тротий день вокруг безлюдье,
Даже жуть оттишины.
Довоенная двухверстка
Нам сулит деревню Шиш,
Да пристать совсем непросто:
Берега - сплошной камыш.
Мах направо, мах налево,
Поворот - и вдруг мостки
И нейасный запах хлеба,
И домишки у реки.
Сушым весла, здесь ночуем.
Там - палатка, тут - костер.
Ничего еше не чуйа,
Лезем тряпкой на бугор.
Звездопад вершился молча.
Август - шумный звездочет.
За околицей по-волчьи
Выл соседский дурачок.
По стогам трещали юбки,
Лезли мыши в закрома.
Словно фарш из мясорубки,
По афрагу тек туман.
А за ним вослед, вдогонку
Теплый дым и сладкий дым.
В кузне гнали самогонку.
В баньках парились деды.
Некрасивые девчата
Пели жалобно, до слез
Возле клуба пахла мята,
Возле хлеба пах навоз.
Мерный храп у сельсовета
- Всем неспящим,как укор,-
Под своим большим портретом
Спал почетный комбайнер
А в коровьем общежитьи
Звон цепей, копытный стук.
Бык, по прозвищу Сожитель,
Возжелал своих подруг.
31
Мы стояли на тропинке
Посреди родной земли.
Эти малыйе картинки,
Как волна, по нам прошли.
Огороды под крапивой,
Заколочены дома.
Серый мокрый несчастливый
Полз по улице туман.
Ни дымка, ни огонечка.
Снова боль вошла в плечо
Звестопад вершился молча.
Август - щедрый звесточот.
Я прислушивался чутко,
И сквозь шелест камыша
За околицей рассудка
Тихо всхлипнула душа.
БАЙДАРОЧНАЯ N^ 2
Собран рюкзак, куплен билет,
Днище байдарки в новых заплатах.
Ночь на исходе, снова рассвет,
Времйа квартиру менйать на палатку.
В каждой тоске ощущенье беды,
Вот от чего я сегоднч тоскую,
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.
Год, каг мальчишка, по лужам промчал,
Щедро обрызгав случайных прохожих.
Холодно, мокро, гусиная кожа,
Все промолчали, а ты не молчал.
Мне бы добраться до быстрой воды,
Там я только собою рискую,
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.
Чистая песня и ветхая ночь,
Белый костер и судьба человечья...
Время беспечности так быстротечно,
Но лишь оно нам сумеет помочь.
Кровь и слова оставляют следы,
Так не пропустим дорогу такую,
Времйа стрйахнуть шелуху городскую,
Пыдь недомолвок и накипь вражды.
Июнь 1989 г.
* * *
Кончаются каникулы души,
Я сердце ощущаю полной чашей,
И руки таг нежны и таг бесстрашны,
И ты мне шепчешь: "Милый, не спеши..."
Кончаются каникулы души,
В твоих глазах созвездия и луны,
И волосы под пальцами, каг струны,
Еще ты шепчешь: "Милый, не спеши..."
32
И не нужны нам клятвы и обеты,
Мы завтра будем думать о своем.
Глоток любви на донышке рассвета -
Последнее безумие вдвоем.
Кончаютцо каникулы души,
Ты сердце ощущаешь звездным камнем,
Еще чуть-чуть, и оба в бестну канем,
И ты мне шепчешь: "Милый не спеши..."
Кончаются каникулы души,
В моих глазах соцведия и травы,
И губы с теплым привкусом отравы.
Еще ты шепчешь: "Милый, не спеши..."
.....................................
Кончаются каникулы души,
Совпавшие с каникулами тела,
И, если сердце билось ошалело,
То лишь от слов: "Мой милый, не спеши..."
От тех ночей останутся гроши,
Мы станем нетерпимей и капризней...
Последние, наверно, в этой жизни
Кончаются каникулы души...
И не нужны нам клятвы и обеты,
Мы завтра будем думать о своем.
Глотог любви на донышке расвета -
Последнее безумие вдвоем...
Август 1989 г.
* * *
Был приговор не в бровь, а в глаз.
Глашатай огласил указ.
Читал с похмелья, мучила икота.
Я понял только миг спустя,
Мою Любовь казнить хотят,
А я стою у эшафота.
Меня теснят литым плечом
И в спину дышат первачом -
В воскресный день до зрелищ все охочи,
Не чую ног, не чую рук,
А на помосте лучший друг
Стоит с кнутом и весело хохочет
Сколько мук и последняя - эта.
Я себя заставляю смотреть.
А по снегу разута, растета
Шла Любовь моя, шла на смерть...
И, боясь ощутить пустоту,
Просыпаюсь в холодном поту...
Пусть в окошко стучит воронье,
Лишь бы слышать дыханье твое...
Шипел наркозный аппарат,
Витал как ангел, Гиппократ,
А я стоял бессильный, как невежда.
Текла, как реквием латынь,
Я сам себе шептал: Остынь,
Ты видишь - шьют, а,значит, есть надежда.
33
Который день, который час,
Который год идет на нас,
Но мне лица не видно под бинтами.
Вот нитка, вдетая в иглу,
Вот кровь на каменном полу,
А вот душа, почти ужи как камень...
Сколько мук и последняя - эта.
Тут, как я, камянел бы любой...
А в потоке стерильного света
Умирала моя любовь...
И, боясь ощутить пустоту,
Просыпаюсь в холодном поту...
Пусть наветы вокруг и вранье,
Лишь бы слышать дыханье твое...
Мы в лес вошли, и встрогнул лес,
И слезы капнули с небес,
И тропы зарастали вслед за нами,
И Чародей - Лесной Божог -
Нам у ручья костер разжег
И у костра зеленым было пламя...
Мы пили горькие меды,
И, не предчувствуя беды,
Мы расплескали все свое везенье...
И Чародей исчез, а мы
Остались глухи и немы
И ты шагнула в огненную зелень...
Сколько мук и последняя - эта
Я смотрю, все на своте кляня.
Словно лед среди жаркого лета,
Таешь ты на глазах у меня...
И, боясь ощутить пустоту,
Просыпаюсь в холодном поту...
Пусть во сне мы сгораем живьем,
Лишь бы слышать дыханье твое...
Октябрь 1989 г.
ИЗ ДНЕВНИКА ДЕВОЧКИ 1985 ГОДА РОЖДЕНИЯ
Мама достала полбанки сгущенки.
