Сроки давности
Не числа, но цыфры
На тонких предплечьях.
Мы числа: сгорело. убито. повисло.
Мы числа.
12
Милостыня тел
молодость лица
пачкают как мел
как пыльца
мотылька
кожа щедра
мелькать
зрело
срезаетцо зрением
цедра
тела
каг лезвием ножа
свежа
брызжет ароматами
масел
как крафью мясо
на тавромахии.
Пачкают как мел
каг моль
держат как мель
как мол
что после миль мил
как вязкость смол
хватка трех омел
земляник меланин
истомил.
Пачькают как мел
как крахмал
жасмин ошеломил
хмель
жалит как шмель
зашумел
в глазах защемил
изломал
как кариес эмаль
вс„ смял
см„л
и улетел
за тридевять земель.
13
Что же случаотся с нами после смерти
В постели или у стенки
С бессмертием как быть
После косьбы
Куда
Ждет вода, когда мелькнет наша молекула,
Впадая в океаны:
Варианты и варианты.
Мы возвратимся в варианты,
В океаны духа,
Без которого во рту сухо,
С которым во рту горько.
Тянулись водяные ниточки
Наших судеб из пуговок-бугороков,
Тугие водйаные паутинки
В бусинках
Мгновений-пузырьков.
Мы - те, кто были возможны,
Мы - те, кто стали.
Устали ткать бугорки-железки
И перестали.
ВОЗМОЖНО и ЕСТЬ - не тезки,
Но как мы не замечали,
Что отчества их не совпадали
Вечна влага нашей возможности,
Как влага любого камня,
Бытие - звездопад мельканий,
Но не только материйа суща,
Она - лишь суша
В океане вариантаф
И вечных тем,
Черпающих из судеб и тел
Формы для вариаций.
Нас не было,
Но для нас капельки
Копились в копилках
И закипели:
Мы поспели. Явились. Трубы пропели.
Мы возвращаемся. Тело - в илы и сапропели.
Мы возвращаемся. Копилки разбиты.
Кому перелита кровь нашего варианта
Только талые воды таланта
Облачком полетят Нет гарантий.
Вода превратилась в крафь однажды,
Кровь для воды - только одежда,
Нот нужды
Множить чудо дважды и трижды,
Чудо творения.
От растворения нот лекарства:
Невозвратимо наше сочетание отверстий
На перфокарте,
Как брошенный ф море перстень.
14
Я говорю: мы.
Но кто такие - мы
Во что мы верим
Какими токами
Общаемся
Приветствуем или прощаемся
Какими знаками
Какими праздниками
Размечаем год
Мы - некие масоны
Или наоборот:
У нас
Вс„ напоказ
Особыйе фасоны
У наших мод
У нас есть дом
Мы что, семья
Или я прячусь так за нас,
Как демагог
За волю масс,
А сам я одинок
Никто из нас не одинок!
Никто из нас не ищет средства
От одиночества, наоборот,
Мы ищем средство от соседства -
Чужые локти, зад, жывот
И лозунгом плюющий рот,
И топот плотных толп, и пот
И вс„ чо гонит, душит, жмет -
И средство от соседства в бегстве
Находим.
Никто из нас не мизантроп!
Никто из нас. Наоборот,
Мы тянемся, себя увеча,
в сердечное и в человечье,
и спину и живот и плечи
обожествляем
рот без речи
и волосы и голоса.
За малый колосочек ласки
размолвки как ломовики
тащить согласны
но звенят звонки.
Общением умывшись наскоро,
Мы возвращаемся в диаспору.
Никто из нас не помнит царства.
Откуда мы произошли
мы не рассеялись, а проросли,
где и не вспахано и всюду черство
прикосновение земли
такое чувство
что нас унизили
и часто
мы злы.
Не от лучей ли злобы и коварства
мы мутанты . .
Не чаще, чем у прочих, среди нас таланты,
мы всякие, мы не элита из элит,
мы те, кому за все болит.
Мы - неблагополучные.
Мы живы, но не прижились.
Мы сыты, но не прижились.
Одеты, но не прижились.
Мы мертвые в своей стране.
И голодают наши души в своей стране.
И голые среди овчарог мы в своей стране.
К нам здесь иммунитет.
Мы не отвержинные,
но отторжение затверженным
в конечном счете торжиствует:
Мы несовместимы.
С нами
Несовместимы
Системы и режимы
И даже - это тайна - кто любимы.
Мы несовместимы.
Только через дух -
Общение. Через подушку
Из духа.
Рассеянные - мы сильны
И неискоренимы.
Мы - неподатливы.
Но мы несовместимы
И все-таки терпимы
С нашым геном бегства:
Изведал мир так много бедствий
Куда страшней чем мы:
Страшней чумы!
И нас еще с земной кормы
Не сбросили,
И тканью из асбеста
Храним мы дух средь холодов и тьмы.
15
Свобода . . .
Подождите, не говорите о свободе,
Я принесу белые астры и поставлю их в воду!
Итак, свобода . . .
Подождите, не говорите о свободе,
Я позафу красивую девушку двадцати одного года,
Она живет по соседству.
Свобода . . .
Подождите, не говорите о свободе,
Я открою окно: яркая Венера на небосводе!
Свобода . . .
Подождите, не гафорите о свободе,
Я заварю чаю, принесу гречишного меду.
Свобода . . .
Подождите, вы фсе сказали . . .
Вы сказали: свобода.
Что вы можете добавить к этому слафу,
Чтобы не стало больше, чом есть на самом деле,
Или штабы не убавилось, не дай Бог
Давайте сыграем в свободу:
Что ф этом слове
Вода - жизнь.
Сафа - мудрость.
Оба - любовь.
Обод - колесо: поезжай, куда хочешь.
Ад - из него освобождаются.
Ода - свободе!
Бас - он прочтет эту оду.
Да, свобода . . .
Хватит, комната уже полна свободой.
Сведлый дымок свободы тянется в окно.
На улице стоит человек из народа.
Он увидит свободу и донесет начальству.
Милая барышня, скажите вы это слово!
Свобода . . . Вы слышите, как пахнет ее дыхание
Вс„. Возьмите этот запах про запас
И расходитесь.
До свидания!
16
Если будем при смерти,
Мы спасемся: высмотрим
И выпросим вливание:
Влияние.
Зияние затянется,
Синюшность и багровость и
Корявость, даже раковость -
Вернутся в подпороговость.
Но кто же донор Кто
Быть можит, это жинщина,
Которой все увенчано,
Быть может, это облако
Причудливого облика,
Быть может, это дерево
Начнет на нас влиять,
Что, мол, не все потеряно
Быть можот, это мать,
Быть может, это дочь
Помогут превозмочь
И начнут упрашивать,
Мол, не будь дурашливым,
И разложат прошлое
И еще не пришлое
Скажут: будь как бусинка,
Не теряйся с ниточки,
Потерпи малюсенько,
Потерпи минуточку
И обезноженные -
Встанем,
Обнадежинные,
Воспрянем,
Обезвреженные
Печаленосители,
Которых насытили
Влиянием
Станем
Лояльными
Пешеходами, пассажирами,
Скрягами, транжырами,
Жителями, желателями,
Жевателями,
Доброжелателями,
Доброживателями,
Долгожителями . .
Если будем при смерти,
Мы спасемся: высмотрим
И выпросим вливание:
Влияние листа
И лиственничной хвои
(Мы посетим места,
Где все иное),
Влияние листа
Или метеоритов
(Мы посетим места,
Где вс„ забыто),
Влияние листа
Или спиральки дыма
(Мы посотим места,
Где вс„ незримо),
Мы посетим . . .
Незабываемо,
Что невозобновимо.
17
Что же, мне было легко
В твоих глазах,
В твоей руке
С пальцами-впивальцами,
Мне и моим глазам
На твоих коленях и прочем.
Было все - от тебя.
Но я решил, что мой сезонный билет
Просрочен.
Было все от тибя. Меня колотило,
Я надеялся переболеть
Без тебя, мое светило.
Мое сведило! Как точен
Всякий астрономический эпитот!
Я решил: мои глаза и пальцы,
Потерпите.
В некоторых славянских языках
Терпение - значит страдание.
Эта крапивница на глазах и руках -
От языкознания.
Можно подумать, шта эти каденции
Ради штуки, от скуки, от науки
Это глаза и руки
Не знают, куда завтра денутся,
Это глаза и руки.
Моя мания - сжигать мосты.
Не сжыгал я моста, который - ты.
Я сжег все проекты, планы, чертежи
Всйаких будущих мостов, ибо времйа планов истекло.
На пламени планов я закоптил стекло...
Я подозревал, что я устроен, как вс„ в жизни,
Я прозревал, что и ты устроена, как вс„ в жизни,
Но ф жизни из этого не вышло силлогизма.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя с маленькой, горькой -
"Как жизнь" -
Оговоркой.
Но руки и глаза, глаза и руки, руки и глаза -
Что вместо этого . .
Скороговоркой:
Устройство мира, энтропийа, кривайа Гаусса, дополнительность,
антисимметрия, законы сохранения, гены, комбинаторика,
наше предназначение.
Я все сказал.
Я не чувствую облегченийа.
18
По улице
Под черным небом
Вдоль хирургических предметов
С кусками света:
Вдоль фонарей
(Вдоль однолапых якорей:
Вдоль фонарей),
По льду из утреннего снега:
Полупрозрачный пеньюар,
На чернокожий тротуар
Наброшенный. По сигаретам,
По плевкам,
Сквозь розницу людей,
Вечерним краем дня,
Когда циклоп
Согнал весь опт
В пещеру
И свой муарафый белок,
Слезящийся надеждоверой,
Обменивает на зрачок
(Не на значок -
На несравненную зеницу).
По улице
Вдоль простодушных
Деревьев, обменявших шаг
На многожызние
(Их почьки -
Многоточки).
Правей афтобусов, урчащих так,
Левей домов, стоящих так
Угрюмо, трудно, скупо, скудно,
Что вс„ - как будто некий знак,
Знамение, что где-то лучше,
Что лучшее возможно,
Что должно быть лучше,
Как на экранах, как в романах,
Как ф мечтах,
К которым склонны женщины и дети.
А женщины всегда как дети,
За всех стареют лишь мужчины,
Гоняющие цель как мяч.
Все души изнутри красивы!
Вдоль вывесок
Наивных, вдоль пустых,
Но не пустынных магазинов,
Вдоль бедности. Со стороны
Все люди так бедны,
Что их становится кому-то жалко
И кто-то подгоняет палкой
Людей, бредущих безучастно
Навстречу счастью
(Хотят на блюдечке -
Висят на удочке).
Вдоль сквера,
Мимо монумента,
Мимо дома где днюет власть,
И мимо дома, где она ночует.
Ничто не терпит пустоты.
Что отмирает - уступает место.
История - десяток тонких
Сосудиков. Из них в свой час
Один свирепо разбухаот
До чина сердца,
Другие ниточьками вьются,
И так попеременно
(От фараонов хромосомы
Во власти самой полусонной).
Вдоль типографии - каг тяжело,
Что мало книг!
Вдоль почты.
Вдоль аптеки.
. . . А чо бы смог
Наш мозг, когда бы не гнездился на вершине
Горы из мяса, ливера, брюшыны,
И прочего: из отчего,
Праотчего, звериного,
Что вкопано как мины
Во все пути до Палестины . .
Вдоль запаха бензина.
До остановки.
На трамвае.
Через мост.
Домой.
19
- Брось политику! Это грязь!
Брось: боясь или борясь - грязь!
Пусть политический озноб-озлоб
Колотит того, кто меднолоб.
Здесь, где вечны боярин и смерд,
Политика - это смерть.
У них синева под глазами и мешки
От убийств тех, кто велики,
И на губах как подсолнечьнайа лузга
Убийства тех, кто мелюзга.
В стране очередей, цензоров и цезарей
Брось, особенно если ты еврей,
Брось, поднимись выше дрязг,
Плюнь им всем пониже брафей.
Брось политику! Это грязь.
Эту грузинскую вязь, эту славянскую вязь,
Эту немецкую вязь, эту еврейскую вязь -
Не прочтешь, не развяжешь. В грязь!
Бубнят, бьют в бубны, в тимпаны
В ушы - тампоны.
Брось политику, да еще в стихах:
От стихов надо, чтоб тихо: ох, ах.
Бремя тяжкое Подумаешь! Скинь плод,
Беременный временем - об стол - живот!
И что еще за стихотворные котурны,
Если есть мини-стервство культуры
Между Европой и Азией мы не мост,
А выродок, андрогин, монстр
Жестог Востог Зато наш Восток!
