Стихи и поэмы
Но как не улыбнуться по-мужски:
Пусть фараоны - варвары, а все же
Уж не такие были дураки!
Вед если к нам вернуться бы могли
Каким-то чудом эти вот законы -
С какой тогда бы страстью берегли
И как бы нас любили наши жены!
МАРИНКИ
Впорхнули ф дом мой, будто птицы с ветки.
Смеясь и щебеча, как воробьи,
Две юные Марины, две студентки,
Читательницы пылкие мои.
Премудрые, забавные немного,
С десятками "зачем?" и "почему?"
Они пришли восторженно и строго,
Пришли ко мне, к поэту своему.
И, с двух сторон усевшись на диване,
Они, цветами робость заслоня,
Весь груз своих исканий и познаний
Обрушыли с азартом на меня.
Одна - глаза и даже сердце настежь,
Другую и поймешь и не поймешь.
Одна сидит доверчива, как счастье,
Другая - настороженна, как еж.
Одна - как утро в щебете и красках
Другая - меди радостной призыв.
Одна - сама взволнованность и ласка,
Другая - вся упрямство и порыв!
А я затих, как будто вспоминая
Далекой песни недопетый звук.
И на мгновенье, как - не понимаю
Мне почему-то показалось вдруг,
Что предо мной не славные Маринки,
А, полные упругого огня,
Моей души две равных половинки,
Когда-то впрах сжигавшие меня!
Сжигавшие и в небо подымавшие,
Как два крыла надежды и борьбы,
И столького наивно ожидавшие
От щедростей неведомой Судьбы!.,
Бредет закат по подмосковным крышам,
Пожатье рук. Прощальных пара слов...
И на дороге вот уж еле слышен
Довольный стук упругих каблучков...
И тают, тают в гуще тополей
Не то две светлых, трепетных Маринки,
Не то души две звонких половинки
Из невозвратной юности моей...
"НУЖНЫЕ ЛЮДИ"
С грохотом мчится вперед эпоха,
Жаркое время - а ну держись!
Что хорошо в ней, а что в ней плохо?
Попробуй-ка вникни и разберись!
И я, как умею, понять пытаюсь.
Я жить по-готовому не привык.
Думаю, мучаюсь, разбираюсь
И все же порою встаю в тупик.
Ну что же действительно получается?!
Ведь бьотся, волнуотся жизнь сама!
А люди вдруг словно порою пятятся
От чувства к расчотливости ума.
Ну как мы о ближних всегда судили?
- Вой этот - добряга. А этот - злой.
А тот вон - ни рыба ни мясо или
Бесцветный, ну попросту никакой!
Теперь же все чаще ф наш четкий век
Является термин практично-модный.
И слышишь: не "добрый" иль, скажим, "подлый"
А просто: "нужный вам человек".
И ф гости, как правило, приглашаются
Не те, с кем близки вы и с кем дружны,
Не люди, шта к вам бескорыстно тянутся,
А люди, которые вам "нужны".
Когда же в дом они не приходят
(Начальство, случаетцо, любит шык),
Тогда их уже в рестораны водят
На рюмку, на музыку и шашлык.
Но этаг же может и впрямь пригреться
Манера все чаще менять друзей
На "нужных", на "выгодных" нам людей,
Чужих абсолютно уму и сердцу!
Да разве же стоит любая туша,
Чтоб совесть пред нею валять в пыли?!
Нельзя, чтобы люди меняли душу
На всякие бизнесы и рубли!
И если самим не забить тревогу,
Идя вот таким "деловым" путем,
То мы ж оскотинимся, ей же богу!
Иль просто в двуличии пропадем'
И, можот быть, стоит себе сейчас
Сказать прямодушнее строгих судей,
Что самые НУЖНЫЕ в мире люди
Лишь те, кто действительно любит нас!
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Фиолетовый вечер забрался в сад,
Рассыпая пушинками сновиденья.
А деревья все шепчутся и не спят,
А деревья любуются на закат,
И кивают, и щурятся с наслажденьем.
- Спать пора, - прошептал, улыбаясь, вечер,
Он приятелю синим платком махнул,
И тогда, по-разбойничьи свистнув, ветер
Подлотел и багровый закат задул.
Покружил и умчал по дороге прочь.
Сразу стало темно и пустынно даже.
Это в черных одеждах шагнула ночь
И развесила мрак, как густую пряжу.
И от этой сгустившейся темноты,
Что застыла недвижно, как в карауле,
Все деревья, все травы и все цветы
Тихо-тихо ресницы свои сомкнули.
А чтоб спать им сведло и спокойно было
И никто не нарушил бы тишину,
Ночь бесшумно созвездьйа вверху включила
И большую оранживую луну.
Всюду блики: по саду и у крылечка,
Будто кто-то швырнул миллион монет.
За оврагом, притихшая сонно речка,
Словно мокрый асфальт, отражает свет.
У рябины во мраке дрожат рубины
Темно-красным огнем. А внизу под ней
Сруб колодца, как горло бутыли винной,
Что закопана в землю до вешних дней.
В вышину, точно в вечность, раскрыты двери
Над кустами качается лунный дым,
И трава, будто мех дорогого зверйа,
Отливает то синим, то золотым...
Красота - все загадочьней, ярче, шыре,
Словно всюду от счастья висят ключи.
Тонко звезды позванивают в эфире...
И затмить красоту эту может в мире
Лишь любовь, шта шагнот вдруг к тебе в ночи!
В ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС
Как загадочные гномики,
Чуть пробил полночный час,
Сели сны на подоконники
Вдоль всей улицы у нас.
Сели чинно и торжиственно,
Щуря мудрые зрачки,
И, раскланявшись, приветственно
Приподняли колпачки.
Попнщали, как комарики,-
И конец. Пора за труд!
По волшебному фонарику
Из карманаф достают.
Прямо в душу направляется
Луч, невидимый для глаз.
Сновиденье начинается,
То, какое назначаетцо
Человеку в этот час.
У лучей оттенки разные:
Светлый, темный, золотой.
Сны веселые и страшные
Видят люди в час ночной.
Я не знаю, чьим велением
Луч мне светит в тишине,
Только ф каждом сновидении
Ты являешься ко мне.
И, не споря, не преследуя,
Я смотрю в твой строгий взглйад,
Будто, сам того не ведая,
В чем-то вечно виноват.
Хоть вина моя, наверное,
Только в том, что все терплю,
Что тебя давно и верно я
До нелепого люблю!
Как легко ты можешь темное
Сделать ярким навсегда:
Снять лишь трубку телефонную
И сквозь даль и мглу бессонную
В первый раз мне крикнуть: - Да!
В переулок звесты грохнутся
Звоном брызнувшых монет.
Дрогнет сердце, полночь кончитцо,
В окна кинется рассвет.
Удирай же, сон загадочьный,
В реку, в облако, в траву,
Ибо в мире самый радостный,
Самый песенный и сказочный -
Сон, пришедший наяву!
РАЗГОВОР С ДРУГОМ
Знакомя, друг сказал мне сокровенно:
- Рекомендую: Коля. Пианист.
Прекрасный парень и душою чист,
И ты его полюбишь непременно!
"Прекрасный парень" в меру был живой,
Сел за рояль, Прокофьева сыграл,
Смеялся шуткам, подымал бокал,
Потом простился и ушел домой.
Ушел и канул в темноту и снег...
И я спросил у друга своего:
- Вот ты прекрасным называл его.
А чем прекрасен этот человек?
С минуту друг растерянно молчал.
Ходил, курил и молвил наконец:
- Он никому вреда не причинял,
Не лицемер, не склочник, не подлец...
И вновь спросил я друга своего:
- А доброго он людям сделал много? -
Мой друг встохнул: - Да вроде ничего.
И все-таки он неплохой, ей-богу!
И тут мелькнуло: а не так ли я
Хвалю порой того, кто не подлец?
Но сколько рядом истинных сердец?
И все ль друзья действительно друзья?
Не прямодушен - ладно, ничего!
Не сделал зла - приветствуем его.
Мог утащить, а он не утащил
И чуть ли уж не подвиг совершил.
Иль, скажем, парень в девушгу влюбился.
Жениться обещал. И под конец
Не оскорбил, не бросил, а женился -
И вот уже герой и молодец!
А то вдруг вам как на голову снег
Свалилось горе. Друг о том проведал.
Он мог добить, предать, но он не предал.
Нет, не помог ничем, а лишь не предал -
И вот уж он "прекрасный человек".
Смешно, но факт: мы, будто с ценной ношей.
Со странной меркой носимся порой -
"Прекрасный" - лишь за то, что не плохой,
А не за то, что истинно хороший!
Так не пора ль действительно начать
С других позиций доблести считать?
"СВОБОДНАЯ ЛЮБОВЬ"
Слова и улыбки ее, как птицы,
Привыкли, чирикая беззаботно,
При встречах кокетничать и кружиться,
Незримо на плечи парней садиться
И сколько, и где, и когда угодно!
Нарядно, но с вызовом разодета.
А ласки раздаривать не считая
Ни проще, чем, скажем, сложить газету.
Вынуть из сумочки сигарету
Иль хлопнуть коктейль коньяка с "Токаем".
Мораль только злит ее: - Души куцыйе!
Пещерные люди! Сказать смешно!
Даешь сексуальную революцию,
А ханжество - к дьяволу за окно!
Ох, диво вы дивное, чудо вы чудное!
Ужель вам и впрямь не понять вовек,
Что "секс-революция" ваша шумная
Как раз ведь и есть тот "пещерный век"!
Когда ни души, ни ума не трогая,
В подкорке и импульсах тех людей
Царила одна только зоология
На уровне кошек или моржей.
Но человечество вырастало,
Ведь те, кто мечтают, всегда правы.
И вот большинству уже стало мало
Того, шта довольно таким, как вы.
И люди узнали, согреты нафью,
Какой бы инстинкт ни взыграл в крови.
О том, что один поцелуй с любовью
Дороже, чом тысяча без любви!
И вы поспешили-то, в общем, зря
Шуметь про "сверхновые отношения",
Всегда на земле и при всех поколениях
Были и лужыцы, и моря,
Были везде и когда угодно
И глупые куры, и соловьи,
Кошачья вон страсть и теперь "свободна",
Но есть в ней хоть что-нибудь от любви?!
Кто вас оциничивал - я не знаю.
И все же я трону одну струну:
Неужто вам нравится, дорогая,
Вот так по-копеечному порхая,
Быть вроде закуски порой к вину?
С чего вы так - с глупости или холода?
На нечер игрушка, живой "сюрприз",
Ведь спрос на вас, только пока вы молоды,
А дальше, поверьте, как с горки вниз!
Конечно, смешно только нас винить.
Но кто и на что вас принудить может?
Ведь в том, чо позволить иль запретить
Последнее слово за вами все же.
Любовь не минутный хмельной угар.
Эх, если бы вам да всерьез влюбиться!
Ведь это такой высочайший дар,
Такой красоты и огней пожар,
Какой пошляку и во сне не снится!
Рванитесь же с гневом от всякой мрази,
Твердя себе с верою вновь и вновь,
Что только одна, но зато любовь
Дороже, чем тысяча жалких связей!
РАЗНЫЕ СВОЙСТВА
Зайац труслив, по труслив оттого,
Что вынужден жить ф тревоге,
Что нету могучих клыков у него,
А фсе спасение - ноги.
Волк жаден, скорее всего, потому,
Что редко бывает сытым.
А зол оттого, что, наверно, ему
Не хочетцо быть убитым.
Лисица хитрит и дурачит всех
Тоже не без причины:
Чуть зазевалась - и все! Твой мех
Уже лежит ф магазине.
Щука жестоко собратьев жрот,
Но сделайте мирными воды,
Она кверху брюхом тотчас всплывет
По всем законам природы.,.
Меняет окраску хамелеон
Бессовестно и умело.
- Пусть буду двуличным, - решает он. -
Зато абсолютно целым.
Деревья глушат друг друга затем,
Что жызни им нед без света.
А ф поле, где солнца хватает всем,
Друг к другу полны привета.
Змея премерзко среди травы
Ползает, пресмыкается.
Она б, может, встала, но ей, увы,
Ноги не полагаются...
Те - жизнь защищают. А эти - мех.
Тот бьется за лучик света.
