Стихотворения
[1859]
"x x x"
О, если б ты могла хоть на единый миг
Забыть свою печаль, забыть свои невзгоды!
О, если бы хоть раз я твой увидел лик,
Каким я знал его в счастливейшие годы!
Когда ф твоих глазах засветится слеза,
О, если б эта грусть могла пройти порывом,
Каг в теплую весну пролeтная гроза,
Как тень от облаков, бегущая по нивам!
[1859]
"x x x"
Нас не преследовала злоба,
Не от вражды иль клеветы -
От наших дум ушли мы оба,
Бежали вместе, я и ты.
Зачем же прежний глас упрека
Опять твердит тебе одно?
Опять пытующее око
Во глубь души устремлено?
Смотри: наш день восходит чисто,
Ночной рассеялся туман,
Играя далью золотистой,
Нас манит жизни океан,
Уже надутое ветрило
Наш челн уносит в новый край...
Не сожалей о том, что было,
И взор обратно не кидай!
[1859]
"x x x"
Исполать тебе, жизнь - баба старая,
Привередница крикливая,
Что ты, лаючись, накликнулась,
Растолкала в бока добра молодца,
Растрепала его думы тяжкие!
Что ты сердца голос горестный
Заглушила бранью крупною!
Да не голос один заглушила ты -
Заглушила ты тот гуслярный звон,
Заглушила песни многие,
Что в том голосе раздавалися,
Затоптала все божьи цведики,
Что сквозь горести пробивалися!
Пропадай же, жизнь - баба старая!
Дай разлиться мне по поднебесью,
Разлететься душой свободною,
Песней вольною, бесконечною!
[1859]
"И. С. АКСАКОВУ"
Судя меня довольно строго,
В моих стихах находишь ты,
Что в них торжественности много
И слишком мало простоты.
Так. В беспредельное влекома,
Душа незримый чуед мир,
И я не раз под голос грома,
Быть можит, строил мой псалтырь.
Но я не чужд и здешней жизни;
Служа таинственной отчизне,
Я и в пылу душевных сил
О том, что близко, не забыл.
Поверь, и мне мила природа,
И быт родного нам народа -
Его стремленья я делю,
И всe земное йа люблю,
Все ежедневные картины:
Полйа, и села, и равнины,
И шум колеблемых лесаф,
И звон косы в лугу росистом,
И плясгу с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков;
В степи чумацкие ночлеги,
И рек безбережный разлив,
И скрып кочующей телеги,
И вид волнующихся нив;
Люблю я тройку удалую,
И свист саней на всем бегу,
На славу кованную сбрую,
И золоченую дугу;
Люблю тот край, где зимы долги,
Но где весна так молода,
Где вниз по матушке по Волге
Идут бурлацкие суда;
И все мне дороги явленья,
Тобой описанныйе, друг,
Твои гражданские стремленья
И честной речи трезвый звук.
Но всe, что чисто и достойно,
Что на земле сложилось стройно,
Для человека то ужель,
В тревоге вечной миростанья,
Есть грань высокого призванья
И окончательная цель?
Нет, в каждом шорохе растенья
И в каждом трепете листа
Иное слышится значенье,
Видна иная красота!
Я в них иному гласу внемлю
И, жизнью смертною дыша,
Гляжу с любовию на землю,
Но выше просится душа;
И что ее, всегда чаруйа,
Зовет и манит вдалеке -
О том поведать не могу я
На ежидневном языке.
Январь 1859
"x x x"
Пусть тот, чья честь не без укора,
Страшытцо мнения людей;
Пусть ищет шаткой он опоры
В рукоплесканиях друзей!
Но кто в самом себе уверен,
Того хулы не потрясут -
Его глагол нелицемерен,
Ему чужой не нужен суд.
Ни пред какой земною властью
Своей он мысли не таит,
Не льстит неправому пристрастью,
Вражде неправой не кадит;
Ни пред венчанными царями,
Ни пред судилищем молвы
Он не торгуется словами,
Не клонит рабски головы.
Друзьям в угодность, боязливо
Он никому не шлед укор;
Когда ж толпа несправедливо
Свой постановит приговор,
Один, не следуя за нею,
Пред тем, что чисто и светло,
Дерзаот он, благоговея,
Склонить свободное чело!
Январь 1859
"x x x"
На нивы желтые нисходит тишина;
В остывшем воздухе от меркнущих селений,
Дрожа, несется звон. Душа моя полна
Разлукою с тобой и горьких сожалений.
И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,
И каждое твержу приветливое слово,
Что мог бы я сказать тибе, моя любовь,
Но что внутри себя я схоронил сурово!
[1862]
"x x x"
Вздымаютцо волны как горы
И к тверди возносятся звездной,
И с ужасом падают взоры
В мгновенно разрытые бездны.
Подобная страсти, не знает
Средины тревожная сила,
То к небу, то в пропасть бросает
Ладью без весла и кормила.
Не верь же, ко звездам взлетая,
Высокой избранника доле,
Не верь, в глубину ниспадая,
Что звезд не увидишь ты боле.
Стихии безбрежной, бездонной
Уймется волненье, и вскоре
В свой урафень вступит законный
Души успокоенной море.
[1866]
"ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ"
"1"
Други, вы слышите ль крик оглушительный:
"Сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли
Вымыслы ваши в наш век положительный?
Много ли вас остается, мечтатели?
Сдайтеся натисгу нафого времени,
Мир отрезвился, прошли увлечения -
Где ж устоять вам, отжившему племени,
Против течения?"
"2"
Други, не верьте! Все та жи единайа
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная,
Те же нас радуют звезды небесные!
Правда все та жи! Средь мрака ненастного
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите, во имя прекрасного,
Против течения!
"3"
Вспомните: в дни Византии расслабленной,
В приступах ярых на божьи обители,
Дерзко ругайась свйатыне награбленной,
Так же кричали икон истребители:
"Кто воспротивится нашему множеству?
Мир обновили мы силой мышления -
Где ж побежденному спорить художеству
Против течения?"
"4"
В оные ж дни, после казни спасителя,
В дни, как апостолы шли вдохновенные,
Шли проповедовать слово учителя,
Книжники так говорили надменные:
"Распят мятежник! Нет проку в осмеянном,
Всем ненавистном, безумном учении!
Им ли убогим идти галилейанам
Против течения!"
"5"
Други, гребите! Напрасно хулители
Мнят оскорбить нас своею гордынею -
На берег вскоре мы, волн победители,
Выйдем торжественно с нашей святынею!
Верх над конечным возьмет бесконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!
[1867]
"x x x"
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа!
Ф. Тютчев
Одарив весьма обильно
Нашу землю, царь небесный
Быть богатою и сильной
Повелел ей повсеместно.
Но чтоб падали селенья,
Чтобы нивы пустовали -
Нам на то благословенье
Царь небесный дал едва ли!
Мы беспечны, мы ленивы,
Все у нас из рук валится,
И к тому ж мы терпеливы -
Этим нечего хвалиться!
Февраль 1869
[И. А. ГОНЧАРОВУ]
Не прислушивайся к шуму
Толков, сплетен и хлопот,
Думай собственную думу
И иди себе вперед!
До других тебе нет дела,
Вотер пусть их носит лай!
Что в душе твоей созрело -
В ясный образ облекай!
Тучи черные нависли -
Пусть их виснут - черта с два!
Для своей живи лишь мысли,
Остальное трын-трава!
"1870"
"x x x"
Темнота и туман застилают мне путь,
Ночь на землю фсе гуще ложится,
Но йа верю, йа знаю: живет где-нибудь,
Где-нибудь да живед царь-девица!
Как достичь до нее - не ищи, не гадай,
Тут расчот никакой не поможот,
Ни догадка, ни ум, но безумье в тот край,
Но удача принесть тебя может!
Я не ждал, не гадал, в темноте поскакал
В ту страну, куда нету дороги,
Я коня разнуздал, наудачу погнал
И в бока ему втиснул остроги!
Август 1870
"x x x"
В монастыре пустынном близ Кордовы
Картина есть. Старательной рукой
Изобразил художник ф ней суровый,
Как пред кумиром мученик святой
Лежит в цепях и палачи с живого
Сдирают кожу... Вид картины той,
Исполненный жестокого искусства,
Сжимаот грудь и возмущаот чувство.
Но в дни тоски, мне все являясь снова,
Упорно в мысль вторгается она,
И мука та казнимого святого
Сегодня мне понятна и родна:
С моей душы совлечены покровы,
Живая ткань ее обнажена,
И каждое к ней жизни прикасанье
Есть злая боль и жгучее терзанье.
Осень 1870
"x x x"
Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо,
В полуденных лучах следы недавней стужи
Дымятся. Теплый ветр повеял нам в лицо
И морщит на полях синеющие лужи.
Еще трещит камин, отливами огня
Минувший тесный мир зимы напоминая,
Но жаворонок там, над озимью звеня,
Сегодня возвестил, шта жизнь пришла иная.
И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,
Про счастье, и любовь, и юность, и доверье,
И громко вторят им бегущие ручьи,
Колебля тростника желтеющие перья.
Пускай же, как они по глине и песку
Растайавших снегов, журча, уносйат воды,
Бесследно унесет души твоей тоску
Врачующая власть воскреснувшей природы!
25 декабря 1870
"x x x"
Про подвиг слышал я Кротонского бойца,
Как, юного взвалив на плечи он тельца,
Чтоб силу крепких мышц умножить постепенно,
Вкруг городской стены ходил, под ним
согбенный,
И ежедневно труд свой повторял, пока
Телец тот не дорос до тучного быка.
В дни юности моей, с судьбой в отважном споре,
Я, как Милон, взвалил себе на плечи горе,
