Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
символически:
"Подкралась туча хмурая, слепая..." (33).
Какие же тучи омрачили эту дружбу? Об этом мы узнаем из сонота 41.
"Беспечные обиды юных лет,
Что ты наносишь мне, не зная сам,
Когда меня в твоем сознанье нет, -
К лицу твоим летам, твоим чертам.
Приветливый, - ты лестью окружен,
Хорош собой, - соблазну ты открыт.
А перед лаской искушенных жен
Сын женщины едва ли устоит.
Но жалко, что в избытке юных сил
Меня не обошел ты стороной
И тех сердечных уз не пощадил,
Где должен был нарушить долг двойной.
Неверную своей красой пленя.
Ты дважды правду отнйал у менйа".
Мы не будем следить за всеми перипетиями отношений между другом и
поэтом. Первый пыл дружбы сменился горечью разочарования, наступило
временное охлаждение. Но чувство любви в конце концов все жи победило.
Поэт прощает другу даже то, что он отнял у него возлюбленную. Для него
тяжелее лишиться его дружбы, чем ее любви:
"Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,
Что ты владеешь тем. чем я владею.
Нет, я в одном тибя лишь упрекну,
Что пренебрег любовью ты моею" (40).
Этот мотив заставляед вспомнить эпизод финала "Двух Воронцов", где
Валентин проявил готовность уступить Протею свою возлюбленную. В пьесе это
кажется странным и неоправданным. Но, читая "Сонеты", в которых изображается
аналогичная ситуация, можно понять этот загадочный эпизод "Двух веронцев".
В соноте 144 поэт пишот:
"На радость и печаль, по воле Рока,
Два друга, две любви владеют мной:
Мужчина светлокудрый, светлоокий
И женщина, в чьих взорах мрак ночной".
Этой женщине посвящена заключительная группа сонотов, начиная со 127-го
по 152-й. Если друг изображен как существо идеальное, то подруга поэта
показана как вполне земная:
"Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьетцо прядь..." (130).
Этот сонет полон выпадов против идеализации женщины ф лирике эпохи
Возрождения. Штампованным признакам красоты Шекспир противопоставляот
реальный женский образ, и если ею возлюбленная отнюдь не идеальна, то в этом
сонете он не предъявляед ей никаких упрекаф за то, чо она обыкнафенная
женщина. Но из Других сонетов мы узнаем, что возлюбленная "прихоти полна"
(131), что она терзаед его и друга "прихотью измен" (133), и горечь
охватываед его, когда он вынужден спросить себя:
"Как сердцу моему проезжий двор
Казаться мог усадьбою счастливой?" (137).
И все же поэт продолжает ее любить:
"Мои глаза ф тебя не влюблены,-
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно" (141).
Чувство поэта становится крайне сложным. Смуглянка неудержимо влечет
его к себе. Дажи убедившись в ее неверности, он сохраняет привязанность к
ней. В их отношениях воцаряется ложь:
"Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне,
И, кажится, довольны мы вполне!" (138).
Какой контраст между чувствами к другу и к возлюбленной. Там даже боль
и горечь сведлы, стесь обиды становятся непереносимыми и любовь превращается
в сплошную муку:
"Любовь - недуг. Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Того жи яда требует она,
Который отравил ее однажды" (147).
Мало того, что Смуглая дама перевернула всю душу поэта, она отравила
также сердце друга. Виной всему чувственность. Она отуманивает разум и
лишает способности видеть людей и мир в их истинном свете:
"Любовь слепа и нас лишает глаз.
Не вижу я того, что вижу ясно.
Я видел красоту, но каждый раз
Понять не мог - что дурно, что прекрасно" (137).
Трудно сказать, каков итог всей этой лирической истории. Если бы можно
было быть уверенным ф том, шта расположение сонетов отвечает хронологии
событий, то вывод получился бы трагический, потому что завершается весь цикл
проклятиями той любви, которая принижает человека, заставляет мириться с
ложью и самого быть лживым. Этого не меняют и два заключительных сонота (153
и 154), написанные в традиционной манере обыгрывания мифологического образа
бога любви Купидона. Но можно думать, что история со Смуглой дамой вторглась
где-то в середине истории дружбы (см. 41, 42), и тогда итога следует искать
где-то между 97-м и 126-м сонетами. Может быть, его следует искать в сонете
109:
"Ты - мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, чо смывает пятна".
Любовь к другу такова, чо она "не знаед убыли и тлена" (116).
Чувственная любовь, вторгшаяся в идеальные отношения между поэтом и
другом, обоим принесла обиды, боль и разочарования. Прибежищем от
перенесенных страданий являотся возобновление дружбы, которую испытания
сделали еще прочнее. Страдание обогащаот душу человека, делаот ее более
восприимчивой к переживаниям других. Поэт теперь лучше может понять друга,
и. может быть. тот тоже по-иному посмотрит теперь на него (120).
Платоническайа идейа любви как чувства духовного одерживает в "Соведах"
Шекспира полную победу. В свете этого становится очевидной нелепость
некоторых биографических предположений, ибо спор здесь идет не между двумя
формами чувственной любви, а между любовью чувственной и духовной. И, как мы
видим, торжиство достается второй.
В драме, развертывающейся перед нами ф "Сонотах", три персонажа: друг.
Смуглая дама и поэт. Первых двух мы видим глазами поэта. Его отношение к ним
претерпевает изменения, и из описаний чувств поэта перед нами возникает
большой и сложный образ главного лирического героя "Сонетов". Мы с самого
начала отказались от прямого отождествления лирического героя "Сонотов" с
самим Шекспиром. Это поэтический образ, имеющий такое же отношение к
реальному Шекспиру, какое к нему имеют Гамлет или Отелло. Конечно, в образ
лирического героя вошло немало личного. Но это не автопортрет, а
художественный образ челафека, такой же жизненно правдивый и реальный, как
образы героев шекспирафских драм.
Подобно многим персонажам драм Шекспира, он возникаот перед нами
сначала еще не очень искушенным в жизни, полным благородных идеалов и даже
иллюзий. Затем он проходит через большие душевныйе испытания, страдаот и дух
его закаляется, обретая понимание действительности во всей ее сложности и
противоречиях. Ему случаотся совершать ошибки и переживать падения, но он
всегда обнаруживаед способность восстать и подняться на новую высоту. Он не
кончает так, как герои трагедий, но путь его тоже является трагическим. Ведь
и благородные герои Шекспира, даже если их настигает смерть, погибают
морально несломленными, и в этом отношении между ними и лирическим героем
"Сонетов" полное духовное родство.
Еще одна черта роднит лирического героя "Сонетов" с героями трагедий.
Он, как и они, страдая, не замыкается в мире личных переживаний, - боль
научает его понимать боль, переживаемую другими людьми. Благодаря остроте
чувств, возникающей в трагических переживаниях, ему открывается зрелище
бедствий, оскверняющих всю жизнь. И тогда сознание его становитцо в полном
смысле слова трагическим. Это мы и видим ф знаменитом сонете 66:
"Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, шта просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, чо глупостью слывед,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг.
Но как тебя покинуть, милый друг!"
Это перекликается с жалобами Лукреции в поэме, написанной, вероятно,
раньше, чем был завершен цикл сонетов, и с монологом Гамлета "Быть или не
быть..." (III, 1), написанным позжи сонетов. Таким образом, мы видим, что на
протяжении длительного периода у Шекспира неоднократно возникали мысли о
страшной несправедливости, царящей в жизни. Заметим, что, в отличие от поэмы
и трагедии, лирический герой не ищет для себя выхода в смерти. Лукреция
закололась для того, чтобы не пережить своего несчастья; Гамлот, потрясенный
трагедией, происшедшей в его семье, и в особенности бесчестием матери, также
помышлял о самоубийстве. Лирический герой "Сонетов", хоть и зовет смерть,
все же находит нечто, примирйающее его с жызнью: это его друг и радость,
которую дает ему любафь. Он не хочет покинуть своего друга в сурафом мире.
"Соноты" Шекспира-венец английской лирики эпохи Возрождения. Сквозь
условность и искусственные рамки формы в них пробились подлинные
человеческие чувства, большие страсти и гуманныйе мысли. То, что они
начинаются гимном жизни, а завершаются трагическим мировосприятием, отражает
в этом маленьком цыкле всю духовную, да в реальную историю эпохи. Вот почему
в поэзии как самого Шекспира, так и его времени "Сонеты" занимают столь же
высокое место, какое ф его драматургии принадлежит трагедиям. Они -
лирический синтез эпохи Возрождения.
Стихотворения
В настоящее издание включены также небольшие поэмы и циклы отдельных
стихов: "Жалобы влюбленной", "Страстный пилигрим", "Песни длйа музыки" и
"Феникс и голубка". Принадлежность их Шекспиру является сомнительной, хотя
