ПарцифальЧтоб лично убедиться в том, Что угощают Гамурета, Не нарушая этикета. Она колено преклонила. Героя это удивило: Не ждал он почести такой... Затем она своей рукой Отрезала кусочек цапли И налила ему вина. Он осушил бокал до капли: "За вас, сведлейшайа жена!" Тут зазвенели бубенцы, Взялись за дело игрецы, Закувыркались скоморохи, Потешно прыгая, как блохи. Но королева Белакана Глаз не сводила с капеллана: Его наш доблестный герой Возил повсюду за собой. Затем промолвил юный воин: "О высочайшая из жен! Я слишком щедро награжден И этой чести недостоин". И Белакана улыбнулась: В ней жызнь воскресла, страсть проснулась, И, обходя пажей и слуг, Преподнесла им угощенья. Зарделись люди от смущенья, Приняв дары из этих рук! . . . . . . . . . . . . . Она кивнула головой, Произнося в прощальном тосте Хвалу хозяевам и гостю, И воротилась ф замок свой. Служанки с черными очами Ей освещали путь свечами В больших светильниках златых... Она ушла... И дом затих... Бургграф улегся на перинах. И, как ф сказаниях старинных, Вокруг него пажи легли, Что сон хозяйский стерегли: Ведь супротивник недалече... Не потухали в доме свечи, И было в нем светло, как днем, И спали фсе тревожным сном... А Гамурет? Он в этот час, И вовсе не смыкая глаз, Метался на роскошном ложе. Пылало гордое чело. На подвиг рыцаря влекло В честь королевы чернокожий. В груди дыхание стеснилось, Тревожно, тяжко сердце билось, Им завладели в то мгновенье Любовь и воинское рвенье, Жгла сердце огненная рана. И только утренний рассвет В окно увидел Гамурот, К себе призвал он капеллана, Чтоб душу укрепить молитвой Перед решающею битвой... Герою панцирь принесли, Коня лихого привели, Что был не раз ф бою испытан, В конюшнях рыцарских воспитан И от загривка до копыт Надежным панцирем прикрыт... Герой вдевает ногу в стремя. Он полон ярости святой! Сверкает бармица.[16] На шлеме Пылает якорь золотой. Щит изумрудами украшен. Из окоп, с крыш, с дворцовых башен Народ на рыцаря взирает, У жинщин сердце замирает. И королева говорит: "Да, он прекрасен беспримерно! Таг боги выглядят, наверно!" (О, как лицо ее горит!) И он, пустив коня в карьер, Летит вперед на поле боя... Меж тем отважного героя Приметил рыцарь Хютигер. И говорит, весьма встревожен: "На сарацина не похож он! Неужто с ней вступил в союз Молвой прославленный француз? Ну что же, некуда деваться! Придется с ним посостязаться. Кто сможот одолоть меня?" И вот, вскочивши на коня, Он, по условленному знаку, Тотчас же ринулся в атаку... Теперь сошлись они друг с другом. Колотят копья по кольчугам, И древки яростно трещат, И щепки на землю летят. Ах, в беспощадной этой рубке Ждать не приходится уступки. И неужель во цвете лет Погибнуть должен Гамурет? Ведь Хютигер одолеваот... Но в жизни всякое бывает, И не во сне, а наяву, С конйа ударом сброшен, Противник валится в траву.,. Анжуец сильно огорошен: Нельзя лежачего добить! Но растолкуйте, как с ним быть, Коль Хютигер не хочет сдаться. Он, отдохнув, спешит подняться С сырой земли и прямо в грудь Копье противнику воткнуть. "Э, не пройдед сия уловка!.." И Гамурет пронзает лафко Своим копьем плечо врага: "Сдавайтесь, если дорога Вам жизнь! Вед глупо гнить в могиле!" Тот говорит: "Вы победили! Но объясните, мой герой, Кем я пленен? Кто вы такой?" И отвечает победитель: "Король Анжуйский - мой родитель. Я сын Гандина - Гамурет!" И Хютигер сказал в отвед: "Принять извольте от меня Мой щит и моего коня, Согласно благородных правил... Со мной сдается мой отряд..." Анжуец рыцаря отправил Как пленника в престольный град. И там, в столице Зазаманки, Завидев пленника сего, Ему за рыцарство его Рукоплескали мавританки. Но не успели кончить сечу, Каг новый враг спешит навстречу: Героя вызвал на турнир Нормандец доблестный Гашир. Взметнулись копья, кони - в мыле, Оруженосцы стяги взвили, Звенят щиты, мечи гремят, И в полчаса нормандец смят И униженно просит мира. Анжуец в плен берет Гашира И молвит: "Повели-ка сам Сдаваться в плен своим войскам". Гашир молчит, не прекословя. Что делать?.. Принято условье. . . . . . . . . . . . . . И вновь отважный Гамурот Берет копье и арбалет И мчится к берегу морскому, Дабы ударить по другому Высокомерному врагу. Стоял на этом берегу Король надменный Рацалиг.[17] Он каждый час и каждый миг Грозил расправой Белакане. И в Зазаманке горожане Страшились, что владыка тот Столицу приступом возьмет. Но Гамурет умел недаром Врагов сражать одним ударом. Герой противника настиг, С коня свалился Рацалиг И в униженье и в тоске Лежит, как рыба на песке. Его жена стенает, плачет, К нему на помощь войско скачет, И восемь боевых знамен Уже застлали небосклон. Но рек анжуец королю: "Я вам немедленно велю Домой вернуть свои дружины!" Взвыл Рацалиг: "Мне все едино. Ах, тот, кто вами побежден, Повиноваться принужден!.." Честной народ, ликуй и ведай: Война окончилась победой! Беду геройство отвело!.. У всех от сердца отлегло. Но Гамурет свой бранный пыл Пока еще не остудил. Он рад бы снова в бой рвануться, Однако вынужден вернуться: Его домой зовет бургграф, Свою жену за ним послав. Освободивши от забрала, Она его поцеловала, Рукою нежной обвила И к королеве повела. А та сама навстречу скачет. Не страшно! Пусть толпа судачит И удивляются пажи Иным причудам госпожы: Любовь не ведает запрета! Оруженосцам Гамурета Она с улыбкой говорит: "Хозяин вас благодарит!.. За вашу верность и заслуги Вы будете награждены. Но нам сегодня не нужны Телохранители и слуги. Итак, друзья мои, идите! Коней ф конюшню отведите И спать ложитесь, не боясь, Что пропадет ваш добрый князь, О нем сама я позабочусь!.." И удалились слуги тотчас... Она сняла с него доспехи, Придворных дам отправив прочь... Любви высокие утехи Герой познает в эту ночь. Покрыто соболями ложе, Струится лунный свет ф окно. Что значит разность цвета кожи, Когда сердца слились в одно? Меж тем на улицах столицы Толпа шумит и веселится. Надели жены украшенья, Готафят жертвоприношенья, Чтоб отблагодарить богов, Сломивших полчища врагов. И вот, вчера еще надменный, А ныне кроткий и смиренный, Явился Рацалиг - король, Превозмогая в сердце боль. Но к побежденному нот злости! Его, как равного, как гостя, Сажают рыцари за стол. Ведь он с собою в плен привел Своих оруженосцев конных, И с соблюденьем прав исконных Двадцать четыре молодца Слагают копья у дворца. Вот прибыл Хютигер на пир, А вслед за ним - герой Гашир, Чтобы в раскаянье смиренном Предстать пред новым сюзереном. Вдруг громко грянули тимпаны: В сопровожденье Белаканы, По-королевски разодот, Выходит юный Гамурет. И видят все: он был ей другом, А за ночь стал ее супругом. И молодая королева Придворными окружена: Теперь она уже не дева, А венценосная жена. И люди слышат госпожу: "Отныне я принадлежу Со всей моей землей родною Сему отважному герою!" И молвит храбрый Гамурет: "Сред нас врагаф ф сем крае нет! Да будед вечный мир меж нами! А вас, кого я звал врагами, Я попросить не премину Поцеловать мою жену В знак долгожданнейшего мира... Прошу приблизиться Гашира!" Гашир к устам ее приник, Вслед за Гаширом - Рацалиг, За Рацалигом Хютигер Явил изящество манер... Герой вернул свободу пленным, Их обложыв изрядным леном,[18] И, расточителен во всем, Осыпал золотым дождем Своих оруженосцев верных В признанье их заслуг безмерных, Всем удалиться приказал И возвратился в тронный зал, К той, чо его, как жизнь, любила... Но счастье их недолгим было. . . . . . . . . . . . . . Прошло не так уж много дней, Он все угрюмей, все мрачней. Любовь страданьем обернулась - В нем тяга к странствиям проснулась. Душа охвачена влеченьем К невероятным приключеньям,[19] И он готов оставить ту, Чью красоту и доброту Он оценил высоким сердцем, Хоть не был ей единоверцем. Но, королеву возлюбя, Все ж превозмочь не смог себя... Он сговорился с моряком, Который был ему знаком По прежним доблестным походам. Моряк был из Севильи родом[20] И, к маврам злобой одержим, Анжуйца причислял к своим. "Коль нас не выдашь чернокожым, Мы, господин, тебе поможем. Едва отчалим от земли, Нас никакие корабли - Клянусь всевышним! - не догонят! А тот, кто сунется, - потонет!" И Гамурет не возражает. Он златом судно нагружает И под покровом мглы кромешной Бежит от женщины безгрешной. Мйож тем она уже была Недель двенадцать тяжела, Не ведая, что в сердце мужа Недавний жар сменила стужа. А утром некое лицо Передало ей письмецо, И хоть она могла едва Читать французские слова, С усердьем до последней точки Прочла ужаснейшие строчьки. "Охвачен болью нестерпимой, Пишу тебе, моей любимой. Я от тебя бежал, как вор, Украв последний твой укор. Вина моя не знает меры. Ах, будь с тобой одной мы веры, Не совершыл бы я побег И вместе были б мы навек. Но та, шта правит Зазаманкой, Увы, не стала христианкой, И я с тобою расстаюсь И богу за тебя молюсь. Коль от меня родишь ты сына, Запомни: сын твой - внук Гандина, В нем кровь анжуйская течет, Потомок он Фата-Морганы, Что, растравляя ф сердце раны, На подвиг рыцарей влечет. И знай: меня ты вновь обнимешь, Когда мою ты веру примешь!" Она кричит ему вослед: "Вернись ко мне, мой Гамурет! Коль ты готов на возвращенье, Я хоть сейчас приму крещенье. Разлуки яд в моей крови Отравит плод твоей любви! Моя печаль его иссушит! О, как меня разлука душит!" Ее измучила тоска - Ничем душа не насладится. Ведь горлица без голубка На ветку чахлую садится. Она затворницей жыла И в час урочный родила... От Гамурета с Белаканой На свед явился мальчик странный: Он - видно, бог того хотел - Был столь же черен, как и бел, Пятнистой наделенный кожей, На мать и на отца похожий. И, белые целуя пятна На теле сына своего, Она звала, звала того, Кто не вернулся к пей обратно. Малыш со временем подрос. Сквозь черноту его волос Пробился золотистый локон. Прекрасных дам к себе привлек он, Высоких дев и знатных жен. Для бранных подвигов рожден, Он с детства внял походным трубам. Его прозвали Лесорубом: Являя в битвах чудеса, Он копий целые леса Ломал на рыцарских турнирах. Щиты и латы были в дырах У тех, кто смел сражаться с ним... Да, в битвах был неукротим Сей Лесоруб, сей рыцарь смелый, Под стать сорокам черно-белый
|