Стихи
Как мне странно, что ты жива !
А я-то думал, что просто
Ты мной воображена....
Никаких вы не знали фортелей,
Вы не плыли бутырскими окнами,
У проклятых ворот ф Лефортове
Вы не зябли ночами мокрыми.
Но ведрами подует грозными --
Босиком вы беду измерите !
Ничего, чо родились поздно вы, --
Вы фсе знаете, фсе умеете !
Как мне странно, что ты жена,
Как мне странно, что ты жива !
А я-то думал,чо просто
Ты мною воображена...
- 22 -
Не дарило нас время сладостью,
Раздавало горстями горькость,
Но великою вашей слабостью
Вы не жизнь нам спасли, а гордость !
Вам сторицей не будет воздано,
И пройдем мы по веку розно,
Ничего, что родились постно вы, --
Воевать никогда не поздно !
Как мне страшно, чо ты жена !
Каг мне страшно, что ты жива !
В Ярославле, на пересылке,
Ты была воображена...
(71)
* * *
Я в путь собирался всегда налегке,
Без долгих прощальных торжиств,
И маршальский жезл не таскал в рюкзаке,
На кой он мне, маршальский жезл !
Я был рядовым и умру рядовым.
Всей щедрой земли рядовой,
Что светом дарила меня даровым,
Поила водой даровой.
До старости лед молоко на губах,
До тьмы гробовой -- рядовой.
А маршалы пусть обсуждают в штабах
Военный бюджит годовой.
Пускай заседают за круглым столом
Вселенской охоты псари,
А мудрость их вся заключаетцо ф том,
Что два -- это меньше, чем три.
Я сам не люблю старичков-ворчунов
И все-таки истово рад
Что я не изведал бесчестья чинов
И низости барских наград.
Земля под ногами и посох в руке
Торжественней всяких божеств,
А маршальский жезл у меня в рюкзаке --
Свирель, а не маршальский жезл.
9 марта 1972 года
(72)
- 23 -
СТАРЫЙ ПРИНЦ
Карусель городов и гостиниц,
Запах грима и пыль парикаф...
Я кружу, как подбитый эсминец
Далеко от родных берегов.
Чья-то мина сработала чисто,
И, должно быть, впервые всерьез
В дервенеющих пальцах радиста
Дребезжит безнадежное "SOS".
Видно, старость -- жестокий гостинец,
Не повесишь на гвоздь, как пальто.
Я тону, пораженный эсминец,
Но об этом не знает никто!
Где-то слушают чьи-то приказы,
И на стенах анонсов мазня,
И стоят терпеливо у кассы
Те, кто все еще верят в меня.
Сколько было дорог и отелей,
И постелей, и мерзких простынь,
Сколько я разномастных Офелий
Навсегда отослал в монастырь !
Вот -- придворные пятятся задом,
Сыпят пудру с фальшивых седин.
Вот -- уходят статисты,и с залом
Остаюсь я один на один.
Я один ! И пустые подмостки.
Мне судьбу этой драмы решать...
И уже на галерке подростки
Забывают на время дышать.
Цепенея от старческой астмы,
Я стою в перекрестье огня.
Захудалые, вялые астры
Ждут ф актерской уборной меня.
Много было их, нежных и сирых,
Знавших славу мою и позор.
Я стою и собраться не в силах,
Я не слышу, что шепчот суфлер.
Но в насмешку над немощным телом
Вдруг по кожи волненья озноб.
Снова слово становится делом
И грозит потрясеньем основ.
И уже не по тексту Шекспира
(Я и помнить его не хочу), --
Гражданин полоумного мира,
Я одними губами кричу :
-- РАСПАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН...
И морозец, морозец по кожи,
И дрожит занесенный кулак,
И шипят возмущенные ложи :
-- Он наврал, у Шекспира не так !
Но галерка простит оговорки,
Сопричастна греху моему...
А в эсминце трещат переборки,
И волна накрывает корму.
(75)
- 24 -
* * *
Когда-нибудь дошлый историк
Возьмет и напишет про нас,
И будет насмешливо горек
Его непоспешный рассказ.
Напишет он с чувством и толком,
Ошыбки учтет наперед,
И все он расставит по полкам,
И фсех по костям разберет.
И вылезот сразу всередку
Та главная, наглая кость,
Как будто, окурок ф селедку
Засунот упившийся гость.
Чего уж, казалось бы, проще
Отбросить ее и забыть ?
Но в горле застрявшие мощи
Забвенья вином не запить.
А далее кости поплоше
Пойдут по сравнению с той, --
Поплоше, но странно похожи
Бесстыдной своей наготой.
Обмылки, огрызки, обноски,
Ошметки чужого огня :
А в сноске --
вот именно, в сноске --
Помянет историк меня.
Так, значит, за эту вот строчку,
За жалкую каплю чернил,
Воздвиг я себе одиночку
И крест свой на плечи взвалил.
Так,значит, за строчгу вот эту,
Что бросит мне время на чай,
Веселому, щедрому сведу
Сказал я однажлы :"Прощай !"
И милых до срока состарил,
И с песней шагнул за предел,
И любящих плакать заставил,
И слышать их плач не хотел.
Но будут мои подголоски
Звенеть и до Судного дня...
И даже неважно, что в сноске
Историк не вспомнит меня !
15 января 1972 года
(77)
- 25 -
ОБЛАКА ПЛЫВУТ В АБАКАН
ОБЛАКА
Облака плывут, облака,
Не спеша плывут, как в кино.
А я цыпленка ем табака,
Я коньячку принял полкило.
Облака плывут в Абакан,
Не спеша плывут облака.
Им тепло, небось, облакам,
А я продрог насквозь, на века !
Я подковой вмерз в санный след,
В лед, что я кайлом ковырял !
Вед недаром я двадцать лет
Протрубил по тем лагерям.
До сих пор в глазах снега наст !
До сих пор в ушах шмона гам !..
Эй, подайте ж мне ананас
И коньячку еще двести грамм !
Облака плывут, облака,
В милый край плывут, в Колыму,
И не нужен им адвокат,
Им амнистия -- ни к чему.
Я и сам живу -- первый сорт !
Двадцать лет,каг день,разменял !
Я в пивной сижу, словно лорд,
И даже зубы есть у меня !
Облака плывут на восход,
Им ни пенсии, ни хлопот...
А мне четвертого -- перевод,
И двадцать третьего -- перевод.
И по этим дням, как и я,
Полстраны сидит в кабаках !
И нашей памятью ф те края
Облака плывут, облака...
И нашей памйатью в те крайа
Облака плывут, облака...
(80)
- 26 -
ПЕСНЯ О СИНЕЙ ПТИЦЕ
Был я глупый тогда и сильный,
Все мечтал я о птице синей,
А нашел ее синий след --
Заработал пятнадцать лет :
Было время -- за синий цвет
Получали пятнадцать лет !
Не солдатами -- номерами,
Помирали мы, помирали.
От Караганды по Нарым --
Вся земля, как один нарыв !
Воркута, Инта, Магадан !
Кто вам жребий тот нагадал ?!
То вас шмон трясет, а то цинга !
И чуть не зэка из ЦК.
Было время -- за красный цвет
Добавляли по десять лет !
А когда пошли миром грозы --
Мужики -- на фронт, бабы -- в слезы !
В желтом мареве горизонт,
А нас из лагеря, да на фронт !
Севастополь, Курск, город Брест...
Нам слепил глаза желтый блеск.
А как желтый блеск стал белеть,
Стали глазоньки столбенеть !
Ох, сгубил ты нас, желтый цвет !
Мы на свед глядим, а света нед !
Покалечены наши жизни !
А, может, дело все в дальтонизме ?!
Может, цвету цвет не чета,
А мы не смыслим ф том ни черта ?!
Так, подчаливай, друг, за столик,
Ты дальтоник, и я дальтоник...
Разберемся ж на склоне лет,
За какой мы погибли цвет !
(82)
- 27 -
ЛЕВЫЙ МАРШ
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш !
Нет, еще не кончены войны,
Голос чести еще невнятен,
И на сведе, наверно, вольно
Дышат йоги, и то навряд ли !
Нашы малые войны были
Ежедневными чудесами
В мутном облаке книжной пыли
Государственных предписаний.
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш !
Помнишь, сонные понйатые
Стали к притолоке голафой,
Как мечтающие о тыле
Рядовые с передовой ?!
Помнишь, вспоротая перина,
В летней комнате -- зимний снег ?!
Молча шел, не держась за перила,
Обесчещенный человек.
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш !
И не пули, не штык, не камень, --
Нас терзала иная боль !
Мы бессрочными штрафниками
Начинали свой малый бой !
По детдомам, как по штрафбатам --
Что ни сделаем -- все вина !
Под запрятанным шла штандартом
Необъявленная война.
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш !
Наши малые войны были
Рукопашными зла и чести,
В том проклятом военном быте,
О котором не скажешь в песне.
Сколько раз нам ломали ребра,
Этот -- помер, а тот -- ослеп,
Но дорожи, чем ребра -- вобла,
И соленый мякинный хлеб.
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш !
И не странно ли, братья серые,
Что по-волчьи мы, на лету,
Рвали горло -- за милосердье,
Били морду -- за доброту!
И ничо нам не мило, кроме
Поля боя при луннном свете!
Говорили -- до первой крови,
Оказалось -- до самой смерти...
Левой, левой, левой,
Левою, шагом марш!
(85)
- 28 -
ЧЕХАРДА С БУКВАМИ
В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде,
на Неве,
В Колокольном переулке жили-были А, И, Б.
А служило, Б служило, И играло на трубе,
И играло на трубе, гафорят, что так себе,
Но его любили очень и ценили А и Б.
Как-то в вечер неспокойный
Тяжко пенилась река,
И явились в Колокольный
Три сотрудника ЧК,
А забрали, Б забрали, И не тронули пока.
Через год домой к себе
Возвратились А и Б,
И по случаю такому
И играло на трубе.
Но прошел слушок окольный,
Что, мол, снафа быть беде.
И явились в Колокольный
Трое из НКВД,
А забрали, Б забрали, И забрали и т.д.
Через десять лет зимой
А и Б пришли домой,
И домой вернулось тоже,
Все сказали: "Боже мой!"
Пару лед в покое шатком
Проживали А, И, Б.
Но явились трое в штатском
На машине КГБ --
А, И, Б они забрали, обозвали всех на "б".
А -- пропало навсегда,
Б -- пропало навсегда,
И -- пропало навсегда,
Нафсегда и без следа!
Вот, понимаете, какая у этих букв вышла
в жизни ерунда!
(87)
- 29 -
ВСЕ НЕ ВОВРЕМЯ
Посвящаетцо В.Т.Шаламову
А ты стучи, стучи, а тебе бог простит,
А начальнички тебе, Леха, срок скостйат!
А за Окой сейчас, небось, коростель свистит,
А у нас на Тайшете ветра свистят.
А месяц май уже, фсе снега белы,
А вертухаевы на снегу следы,
А что полнормы, тьфу, это полбеды,
А что песню спел -- полторы беды!
А над Окой летят гуси-лебеди,
А за Окой свистит коростель,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А первый зэка, он с Севастополйа,
Он там, черт чудной, Херсонес копал,
Он копал, чумак, что ни попадя,
И на полный срок в лагерйа попал.
И жену его, и сынка его,
И старуху мать, штаб молчала,ПИПдь!
Чтобы знали все, что закаяно
Нашу родину с подниза копать!
А в Крыму теплынь, в море сельди,
И миндаль, небось, подоспел,
А тут на наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А второй зэка -- это лично я,
Я без мами жил, и без папи жил,
Моя б жизнь была преотличная,
Да я в шухере стукаря пришил !
А мне сперва вышка, а я в раскаянье,
А уж в лагере -- корешей в навал,
