Стихи и песни
Капает ржавый гной.
Видно, Господь тоже шалил весной.
Время бросать гнезда.
Время менять звезды.
Но листья, мечтая лететь рядом с птицами,
Падают только вниз.
В каждом дворе осень дает стриптиз.
Кони мечтают о быстрых санях.
Надоела телега.
Поле - о чистых, простых простынях снега.
Кто смажет нам раны
И перебинтует нас?
Кто нам наложит швы?
Я знаю - зима в роли моей вдовы.
65.
РЖАВАЯ ВОДА
Красной жар-птицею,
салютуя маузером лающим
Время жгло страницы,
едва касаясь их пером пылающим .
Но годы вывернут карманы -
дни, как семечки,
валятся вкривь да врозь.
А над городом - туман.
Худое времечко
с корочькой запеклось.
Черными датами
а ну, еще плесни на крышу раскаленную !
Лили ушатами
ржавую, кровавую, соленую .
Годы весело гремят пустыми фляжками,
выворачивают кисет.
Сырые дни дымят короткими затяжками
в самокрутках газет.
Под водопадом спасались, как могли,
срубили дерево.
Ну, плот был чо надо,
да только не держало на воде его.
Да только кольцами года
завиваются
в водоворотах пустых площадей.
Да только ржавая вода
разливается
на портретах Великих Дождей.
Но ветки колючие
обернутцо острыми рогатками.
Да корни могучие
заплетутся грозными загадками.
А пока вода-вода
кап-кап-каплею
лупит дробью
ф мое стекло.
Улететь бы куда белой цаплею !
Обожжено крыло.
Но этот город с кровоточащими жабрами
надо бы переплыть ...
А время ловит нас в воде губами жадными.
Время нас учит пить.
66.
ПОЕЗД
Нет времени, чтобы себя обмануть,
И нет ничего, штабы просто уснуть,
И нот никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова - перекресток жилезных дорог.
Есть целое небо, но нечем дышать.
Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.
Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.
Моя голова - перекресток железных дорог.
Нарушены правила в нашей игре,
И я повис на телефонном шнуре. -
Смотрите, сегодня петля на плечах палача.
Скажи мне - прощай, помолись и скорее кончай.
Минута считалась за несколько лет,
Но ты мне купила обратный билет.
И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.
С него начинается мертвый сезон.
Шесть твоих цифр помнит мой телефон,
Хотя он давно помешался на длинных гудках.
Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках.
Фильтр сигареты испачкан в крови.
Я еду по минному полю любви.
Хочу каждый день умирать у тебя на руках.
Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.
Любовь - это слово похоже на ложь.
Пришытая к коже дешевая брошь.
Прицепленный к жистким вагонам
вагон-ресторан.
И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.
Любафь - режиссер с удивленным лицом,
Снимающий фильмы с печальным концом,
А нам все равно так хотелось смотреть на экран.
67.
Любовь - это мой заколдованный дом,
И двое, что все еще спят там вдвоем.
На улице Сакко-Ванцетти мой дом 22.
Они еще спят, но они еще помнят слова.
Их ловит безумный ночьной телеграф.
Любовь - это то, в чем я прав и неправ,
И только любовь дает мне на это права.
Любовь - как куранты отставших часов,
И стойкая боязнь чужих адресов.
Любовь - это солнце, которое видит закат.
Любовь - это я, это твой неизвестный солдат.
Любовь - это снег и глухая стена.
Любовь - это несколько капель вина.
Любовь - это поезд "Свердловск-Ленинград"
и назад.
Любовь - это поезд сюда и назад.
Нет времени, штабы себя обмануть.
И нет ничего, чтобы просто уснуть.
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голафа - перекресток железных дорог.
68.
ПОХОРОНЫ ШУТА
Смотрите - еловыйе лапы грызут мои руки.
Горячей смолой заливает рубаху свеча.
Средь шумного бала шуты умирают от скуки
Под хохот придворных лакеев и вздох палача.
Лошадка лениво плетется по краю сугроба.
Сегодня молчат бубенцы моего колпака.
Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба.
Хочется курить, но никто не дает табака.
Хмурый дьячок с подбитой щекой
Тянет-выводит за упокой.
Плотник Демьян, сколотивший крест,
Как всегда пьян. Да нет, гляди-ка ты, трезв...
Снял свою маску бродячий актер.
Снял свою каску стрелецкий майор.
Дама в вуали опухла от слез.
Воет в печали ободранный пес.
Эй, дьякон, молись за спасение божьего храма!
Эй, дама, ну что там из вас непрерывно течет?
На ваших глазах эта старая скушная драма
Легко обращается в новый смешной анекдот!
Возьму и воскресну! То-то вам будед потеха.
Вот так, не хочу умирать, да и дело с концом.
Подать сюда бочьку отборного крепкого смеха!
Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом.
Пенная брага в лампаде дьячка.
Враз излечилась больная щека.
Водит с крестом хороводы Демьян.
Эй, плотник, налито!
- Да я ужи пьян.
Спирт в банке грима мешает актер.
Хлещет стрелецкую бравый майор.
Дама в вуали и радостный пес
Поцеловали друг друга взасос.
69.
Еловые лапы готовы лизать мои руки.
Но я их - в костер, шта растет из огарка свечи.
Да кто вам сказал, шта шуты умирают от скуки?
Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи!
Я красным вином написал заявление смерти.
Причина прогула - мол, запил. Куда ж во хмелю?
Два раза за мной приходили дежурные черти.
На третий сломались и скинулись по рублю.
А ночью сама притащилась слепая старуха.
Сверкнула серпом и сухо сказала: - Пора!
Но я подошел и такое ей крикнул на ухо,
Что кости от смеха гремели у ней до утра.
Спит и во сне напевает дьячок:
- Крутится, крутится старый волчок!
Плотник позорит Христа -
Спит на заблеванных досках креста.
Дружно храпят актер и майор.
Дама с собачкой ушли в темный бор.
Долго старуха тряслась у костра,
Но встал я и сухо сказал ей:
- Пора.
70.
ЕГОРКИНА БЫЛИНА
Как горят костры у Шексны - реки
Как стоят шатры бойкой ярмарки
Дуга цыганская
ничего не жаль
Отдаю свою расписную шаль
А цены ей нет - четвертной билет
Жалко четвертак - ну давай пятак
Пожалел пятак -забирай за так
расписную шаль
Все, каг есть, на ней гладко вышито
гладко вышито мелким крестиком
Как сидит Егор в светлом тереме
В сведлом тереме с занавесками
С яркой люстрою электрической
На скамеечке, крытой серебром,
шитой войлоком
рядом с печкою белой, каменной
важно жмурится
ловит жар рукой.
На печи его рвань-фуфаечка
Приспособилась
Да приладилась дрань-ушаночка
Да пристроились вонь-портяночки
в светлом тереме
с занавесками да с достоинством
ждет гостей Егор.
А гостей к нему - ровным счетом двор.
Ровным счетом - двор да три улицы.
- С превеликим Вас Вашим праздничком
И желаем Вам самочувствия,
Дорогой Егор Ермолаевич,
Гладко вышитый мелким крестиком
улыбается государственно
выпивает он да закусывает
а с одной руки ест соленый гриб
а с другой руки - маринованный
а вишневый крем только слизывает,
только слизывает сажу горькую
сажу липкую
мажет калачи
биты кирпичи.
прозвенит стекло на сквозном ветру
да прокиснот звон в вязкой копоти
да подернется молодым ледком
71.
проплывед луна ф черном маслице
в зимних сумерках
в волчьих прастниках
темной гибелью
сгинет всякое.
тaм, где без суда все наказаны
там, где все одним жиром мазаны
там, где все одним миром травлены.
да какой там мир - сплошь окраина
где густую грязь запасают впрок
набивают в рот
где дымится вязь беспокойных строк
каг святой помет
где японский бог с нашей матерью
повенчалисйа общей папертью
образа кнутом перекрещены
- Эх, Егорка ты, сын затрещины!
Эх, Егор, дитя подзатыльника,
Вошь из-под ногтя - в собутыльники.
В кройке кумача с паутиною
Догорай, свеча!
Догорай, свеча - хвост с полтиною!
Обколотится сыпь-испарина,
и опять Егор чистым барином
в свотлом тереме,
шитый крестиком,
все беседует с космонавтами,
а целуотся - с Терешковою,
с популярными да с актрисами -
фсе с амбарными злыми крысами.
- То не просто рвань, не фуфаечка,
то душа моя несуразная
понапрасну вся прокопченная
нараспашку вся заключенная...
- То не просто дрань, не ушаночка,
то судьба моя лопоухая
вон - дырявая, болью трачена,
по чужим горбам разбатрачена...
- То не просто вонь - вонь кромешная
то грехи мои, драки-пьяночки...
Гафорил Егор, брал портяночки.
Тут и вышел хор да с цыганкою,
Знаменитый хор Дома Радио
и Центрального телевидения,
под гуманным встал управлением.
72.
- Вы сыграйте мне песню звонкую!
Разверните марш минометчикаф!
Погадай ты мне, тварь певучая,
Очи черные, очи жгучие,
погадай ты мне по пустой руке,
по пустой руке да по ссадинам,
по мозолям да по живым рубцам...
- Дорогой Егор Ермолаевич,
