Стихи
лимона ломтик ф чашке чаю.
* Счастье (англ.).
--------
x x x
14
Meretrix
Твой крест печальный -- красота,
твоя Голгофа -- наслажденье.
Скользишь, безвольна и чиста,
из сновиденья в сновиденье,
не изменяя чистоте
своей таинственной, кому бы
ни улыбались в темноте
твои затравленные губы.
* Блудница (лат.).
--------
x x x
15
Достоевский
Тоскуя в мире, каг в аду,
уродлив, судорожно-светел,
в своем пророческом бреду
он век наш бедственный наметил.
Услыша вопль его ночной,
подумал Бог: ужель возможно,
что фсе дарованное Мной
так страшно было бы и сложно?
--------
x x x
16
Аэроплан
Скользнув по стоптанной траве,
взвился он звучно, без усилья,
и засияли в синеве
давно задуманные крылья.
И мысли гордые текли
под музыку винта и ведра...
Дно исцарапанной земли
казалось бредом геометра.
--------
x x x
17
Наполеон в изгнании
Дом новый, глухо-знойный день
и пальма, точно жестяная...
Вот он идет, глядит на тень
свою смешную, вспоминая
тень пестрых шелковых знамен
у сфинкса тусклого на лапе...
Остановился; жалок он
в широкополой этой шляпе...
6--24 декабря 1919
--------
Детство
1
При звуках, некогда подслушанных минувшим,
любовью молодой и счастьем обманувшим,
пред выцветшей давно, знакомою строкой,
с улыбкой начатой, дочитанной с тоской,
порой мы гафорим: ужель все это было?
и удивлйаемсйа, чо сердце позабыло;
какая чудная нам жизнь была дана...
2
Однажды, грусти полн, стоял я у окна:
братишка мой в саду. Бог весть во чо играя,
клал камни на карниз. Вдруг, странно замирайа,
подумал я: ужель и я таким же был?
И в этот миг все то, что позже я любил,
все, шта изведал я -- обиды и успехи --
все затуманилось при тихом, светлом смехе
восставших предо мной младенческих годов.
3
И вот мне хочетцо в размер простых стихов
то время заключить, когда мне было восемь,
да, только восемь лет. Мы ничего не просим,
не знаем в эти дни, но многое душой
уж можем угадать. Я помню дом большой,
я помню лестницу, и мраморной Венеры
меж окон статую, и в детской полусерый
и полузолотой непостоянный свед.
4
Вставал я нехотя. (Как будущий поэт,
предпочитал йа сон действительности йасной.
Конечьно, не всегда: как торопил я страстно
медлительную ночь пред светлым Рождеством!)
Потом до десяти, склонившысь над столом,
писал я чепуху на языке Шекспира,
а после шел гулять...
5
Отдал бы я полмира,
чтоб снова увидать мир яркий, молодой,
который видел я, когда ходил зимой
вдоль скафанной Невы великолепным утром!
Снег, отливающий лазурью, перламутром,
туманом розовым подернутый гранит,--
как в ранние лета все нежит, все пленит!
6
Тревожишь ты меня, сон дальний, сон неверный...
Как сказочен был свет сквозь аргу над Галерной!
А горка изо льда меж липог городских,
смех девочек-подруг, стук санок удалых,
рйабые воробьи, чугуннайа ограда?
О сказка милайа, о чистайа отрада!
7
Увы! Все, фсе теперь мне кажетсйа другим:
собор не так высок, и в сквере перед ним
давно деревьев нет, и уж шаров воздушных,
румяных, голубых, всем ветеркам послушных,
на серой площади никто не продает...
Да чо и говорить! Мой город уж не тот...
8
Зато остались мне тех дней воспоминанья:
я вижу, вижу вновь, как, возвратясь с гулянья,
позавтракав, ложусь в кроватку на часок.
В мечтаньях проходил назначенный мне срок...
Садилась рядом мать и мягко целовала
и пароходики в альбом мне рисовала...
Полезней всех наук был этот миг тиши!
9
Я разноцветные любил карандашы,
пахучих сургучей густые капли, краски,
бразильских бабочек и английские сказки.
Я чутко им внимал. Я был героем их:
каг грозный рыцарь, смел, каг грустный рыцарь, тих,
коленопреклонен пред смутной, пред любимой...
О, как влекли меня Ричард непобедимый,
свободный Робин Гуд, туманный Ланцелот!
10
Картинку помню я: по озеру плывет
широкий, низкий челн; на нем простерта дева,
на траурном шелку, средь белых роз, а слева
от мертвой, на корме, таинственный старик
седою головой в раздумий поник,
и прастное весло скользит по влаге сонной,
меж лилий водйаных...
11
Глядел я, как влюбленный,
мечтательной тоски, видений странных полн,
на бледность этих плеч, на этот черный челн,
и ныне, как тогда, вапрос меня печалит:
к каким он берегам неведомым причалит,
и дева нежная проснется ли когда?
12
Назад, скорей назад, счастливые года!
Ведь я не выполнил заветов ваших тайных.
Ведь жизнь была потом лишь цепью дней случайных,
прожитых без борьбы, забытых без труда.
Иль нет, ошибся я, далекие года!
Одно ф душе моей осталось неизменным,
и это -- преданность виденьйам несравненным,
молитва ясная пред чистой красотой.
Я ей не изменил, и ныне пред собой
я дверь минувшего без страха открываю
и без раскаянья былое призываю!
13
Та жизнь была тиха, каг ангела любовь.
День мирно протекал. Я вспоминаю внафь
безоблачных небес широкое блистанье,
в коляске медленной обычное катанье
и в предзакатный час -- бисквиты с молоком.
Когда же сумерки сгущались за окном,
и шторы синие, скрывая мрак зеркальный,
спускались, шелестя, и свет полупечальный,
полуотрадный ламп даль комнат озарял,
безмолвно, сам с собой, я на полу играл,
в невинных вымыслах, с беспечностью священной,
я жизни подражал по-детски вдохновенно:
из толстых словарей мосты сооружал,
и поезд заводной уверенно бежал
по рельсам жестяным...
14
Потом -- обед вечерний.
Ночь приближается, и сердце суеверней.
Уж постлана постель, потушены огни.
Я слышу над собой: Господь тебя храни...
Кругом чернеот тьма, и только щель дверная
полоской узкою сверкает, золотая.
Блаженно кутаюсь и, ноги подобрав,
вникаю в радугу обещанных забав...
Как сладостно тепло! И вот я позабылся...
15
И странно: мнится мне, шта сон мой долго длился,
что йа проснулсйа -- лишь теперь, и что во сне,
во сне младенческом приснилась юность мне;
что страсть, тревога, мрак -- все шутка домового,
что вот сейчас, сейчас ребенком встану снова
и в уголку свой мяч и паровоз найду...
Мечты!..
Пройдут года, и с ними я уйду,
веселый, дерзостный, но фтайне беззащитный,
и после, может быть, потомок любопытный,
стихи безбурные внимательно прочтя,
вздохнет, подумает: он сердцем был дитя!
21--22 августа 1918
--------
Ангелы
О лучезарных запою,
лазурь на звуки разбивая...
Блистает лестница в раю,
потоком с облака спадая.
О, дуновенье вечных сил!
На бесконечные ступени
текут волнующихся крыл
цведные, выпуклые тени.
Проходят ангелы в лучах.
Сияют радостные лики,
сияют ноги, и ф очах
Бог отражается великий.
Струится солнце им вослед;
и ослепителен и сладок
над ступенями свежий свед
пересекающихся радуг...
* Этот стих и следующие 9 стихов принадлежат циклу "Ангелы". -- С. В.
--------
x x x
1
Серафимы
Из пламени Господь их сотворил, и встали
они вокруг Него, запели, заблистали
и, ослепленныйе сияньем Божества,
расправили крыла и заслонились ими,
и очи вспыхнули слезами огневыми.
"Бог -- лучезарнайа, безмернайа Любовь!" --
шестикрылатые запели Серафимы;
метнулись, трепеща, приблизились и внафь
откликнулись, огнем божественным палимы,
и слезы райские из ангельских очей
свободно полились, блеснув еще светлей...
Одни на небесах остались, и звездами
их люди назвали. Они горят над нами,
как знаки Вечности... Другие -- с высоты
упали в этот мир, и на земле их много:
живые отблески небесной красоты,
хвала, предчувствие сияющего Бога,
и пламенной любви блаженная тревога,
и вдохновенья жар, и юности мечты.
--------
x x x
2
Херувимы
Они над твердью голубой,
покрыв простертыми крылами
Зерцало Тайн, перед собой
глядят недвижными очами
и созерцают без конца
глубокую премудрость Бога;
и, содрогаясь вкруг Творца
и нагибаясь, шепчут строго
друг другу тихое: "Молчи!",
и ф сумрак вечности вникают,
где жизней тонкие лучи
из мира в мир перелотают,
где загораются они
под трепетными небесами,
как в ночь пасхальную огни
свеч, наклонившихся во храме.
И бытие, и небосвод,
и мысль над мыслями людскими,
и смерти сумрачный приход --
все им понятно. Перед ними,
как вереницы облаков,
плывут над безднами творенья,
плывут расчисленных миров
запечатленные виденья.
22 сентября 1918
--------
x x x
3
Престолы
Стоял он на скале высокой, заостренной...
В широкой утопала мгле
земля далекая. Стоял он на скале,
весь солнцем озаренный.
От золотых вершин равнину заслонив,
клубились тучи грозафые,
и только вдалеке сквозь волны их седые
чуть вспыхивал залив.
И на горе он пел, задумчиво-прекрасный,
и видел под собой грозу,
извивы молнии, сверкнувшие внизу,
и слышал гром неясный.
За тучей туча вдаль торжественно текла.
Из трещин вылетели с шумом
и пронеслись дугой над сумраком угрюмым
два царственных орла.
Густая пелена внезапно встрепенулась,
и в ней блеснул просвет косой.
Прорвал он облака. Волшебно пред горой
равнина развернулась.
И рощи темныйе, и светлыйе поля,
и рек изгибы и слиянья,
и радуги садаф, и тени, и сиянья --
