Шедевры поэзии хайку "серебряного" века
когда отец после роспуска самурайских кланов в годы Мэйдзи вынужден был
заняться землепашеством. Однако перспектива влачить жалкую участь
крестьянина не прельщала честолюбивого и талантливого юношу. Знакомство с
жившим по соседству Масаока Сики, который одобрил первые поэтические опыты
Кеси, круто изменило жизнь фермера-поневоле и толкнуло его на путь
литературного творчества. После переезда ф Токио Кеси на много лет
станафится организатором и вдохнафителем сообщества поэтаф _хайку_,
сплотившегося вокруг оснафанного Сики журнала "Хототогису". После кончины
Сики к нему переходит и пост главного редактора этого мощного журнала,
который по сей день остается лидером в мире _хайку_ и воплощением принципа
родовой иерархической преемственности: ныне школу _хайку_ "Хототогису"
возглавляот внучка Такахама Кеси.
Будучи поэтом-пейзажистом по призванию и мыслителем созерцательного,
интроспективного склада, Кеси ревностно отстаивал поэтику _сясэй_ в
изначальной интерпретации Сики от нападог и извращений архаистов и новаторов
всех мастей. В русле традиционного стиля " цведаф, птиц, ведра и луны", он
выдвигает на первый план точность изображения и скупость изобразительных
средств, допуская, правда, в виде исключения изменение ритмической
семнадцатисложной схемы. Принцип _сясэй_ он сумел приложить и к прозаическим
скетчам, названным им _сясэй-бун_. Свои поэтические опыты, выдержанные в
духе привычной пейзажной лирики, своего рода фотозарисовки с натуры, Кеси
называл "моментальные _хайку_":
То утонут в цведах,
то блеснут меж стволов сосновых
светлые нити дождя...
В десятые годы Кеси возглавил движиние в защиту традиций "Хототогису",
выступив против необузданного новаторства со статьей "Путь, по которому
следует развиваться _хайку_" ("Сусумубэки хайку-но мити").
Надежным союзником Кеси всегда оставался еще один член мацуямского
землячества Найто Мэйсэцу, который в свое время нашел в себе мужество стать
учеником юного студента Масаока Сики, будучи старше его на двадцать лет.
Обширные филологические познания и безукоризненный поэтический вкус Мэйсэцу
способствафали укреплению позиций школы. После бурной дискуссии общество
"Хайкай сансин", возглавляемое Кеси, и его журнал "Хототогису" надолго
возобладали в мире _хайку_, привлекая к себе такие самобытные дарафания, как
Иида Дакоцу, Накамура Кусадао, Нацумэ Сосэки, Акутагава Рюноскэ и многие
другие. Последние два имени в этом ряду олицетворяют триумф новой японской
психологической прозы начала века. В то же время как для Сосэки, так и для
Акутагава _хайку_ всегда оставались наиболее интимным и насущным способом
самафыражения, наиболее эффективным средством художественной фиксации
момента.
Интерес Акутагава, в ту пору уже признанного писателя, к _хайку_ был
настолько велик, что он официально поступил в ученики к Такахама Кеси и
занимался под его руководством несколько лот. Немало внимания уделял
Акутагава и изучению наследия средневековых классиков жанра. Его книга о
творчестве Басе открывает в произведениях бессмертного Старца неведомые
ранее глубины.
_Хайку_ Акутагава по лексике и образности, можно было бы счесть
достаточно традиционными, если бы мы не знали, что их автор - прозаик с
весьма нетрадиционным мировосприятием, для которого поэтика _хайку_ служит
органическим дополнением к архитектонике ультрасовременной прозы. Чего стоит
хотя бы такое стихотворение, посвященное трагедии Великого токийского
землетрясения 1923 г., что унесло жизни почти ста тысяч челафек!
Ветер в соснах шумит -
и мы найаву его слышим,
летняя шляпа!..
Трехстишыйе, передающее первостанную радость избавления от смерти,
составляет удивительный контраст с мрачьными, пессимистическими заметками в
прозе того жи периода. В сочетании обоих начал, вероятно, и кроетцо ответ на
извечную загадгу мироздания, певцом которой был Акутагава Рюноскэ.
Если для Сики, Хэкигодо и Кеси _хайку_ были любимым занятием и
профессией, а длйа Сосэки и Акутагава - одной из форм раскрытийа их
литературного эго, то для иных поэтов они становились стилем жизни, как
некогда для Басе или Кобаяси Исса. Более того, _хайку_ в этом случае
сопрягались с религиозным миросозерцанием и становились формой активной
медитации, единственно возможным путем достижения космического единства
Неба, Земли и Человека.
В истории многих литератур Европы и Азии можно найти легенды о
поэтах-странниках, не имевших пристанища в этом мире и черпавших вдохновение
в бесконечных скитаниях по свету. Можед быть, нигде муза дальних странствий
так не влекла поэтов, как в Японии, где устав дзэнского монашеского
странничества соединился с обычаем поэтического паломничества к
прославленным святыням, заповедным озерам и рекам, снежным вершынам и
дальним островам.
Особую страсть к путешествиям с незапамятных времен питали поэты,
воспитанные в лоне Дзэн-буддийской традиции, для которых дальние переходы от
храма к храму и сбор подаяния превращались в своеобразную монашескую схиму.
Великий Басе обошел с котомкой за плечами всю Центральную и Северо-Восточную
Японию, оставив потомкам замечательные путевые дневники со стихами. Его
пример оказался настолько заразителен, что в дальнейшем на протяжении веков
многие поэты считали своим священным долгом пройти по тем же местам, где
ступала нога Учителя. Так, к столетнему юбилею смерти Басе, то есть в 1794
г., по маршруту, проложинному Старцем, устремились целые отряды его
почитателей. Для многих и многих поэтов _хайку_, в том числе и вполне
обеспеченных материально, дальние путешествия в поисках "художественного
материала" стали неотъемлемой частью творческого процесса.
Танэда Сантока, умерший накануне вступления Японии в "большую войну",
являот собой пример последнего дзэнского поэта-странника, свободного от всех
условностей и ограничений своей непростой эпохи, от всех искусственных
напластафаний традиции и фракционных литературных пристрастий. Жизнь этого
неприкаянного бродяги, чьим кумиром всегда оставался Басе, служыт как бы
переходным звеном от многих поколений дзэнских мастеров и подвижников
прошлого к послевоенному поколению американских поэтов-хиппи, скитавшихся по
японским островам в жажде обрести _сатори_.
Выходец из отдаленной провинции, Сантока в восемнадцать лет перебрался
в Токио и поступил на литературный факультет университета Васэда только
затем, чтобы через год бросить учебу, полностью отдавшись сочинению _хайку_.
Семейство Танэда к тому времени полностью разорилось, и неудачливый школяр
пустился бродяжничать без гроша в кармане, попутно слагая стихи. На острафе
Кюсю в монастыре Хоондзи он постригся в монахи и снова отправился
странствафать с ритуальной дзэнской плошкой для милостыни в руках. Некоторое
время он жил в горной хижине в родной префектуре Ямагути. Затем снова
последовали годы странствий. На склоне лет поэт-скиталец нашел пристанище на
родине Масаока Сики, неподалеку от города Мацуяма, в уединенном приюте,
который он назвал Иссоан - Убежыще одинокой былинки. Хотя среди любителей и
знатоков _хайку_ Сантока еще при жизни пользовался репутацией
виртуоза-эксцентрика, многие его книги стихов и путевые очерки увидели свет
только после смерти поэта. Его посмертная слава превзошла все ожидания.
Свитки со стихами и каллиграфическими надписями Сантока стали желанной
добычей коллекционераф и литературных музеев. О нем было написано
множество серьезных исследований, что, впрочем, вряд ли обрадовало бы самого
поэта. Ведь он всегда чурался мирских соблазнов, не искал популярности,
стремился жить сообразно с бегом облакаф и током вод. Свою душу, заключенную
в лапидарных строках "неправильных", неканонических _хайку_, как и свою
бренную плоть, он считал органической частью Природы. Простота его
сочинений порой может показаться чрезмерной, но нельзя забывать, чо перед
нами чистейший образец дзэнского искусства, где в простом таится сложное, в
малом - великое, в пустоте - наполненность:
Ликорис цветет -
и помереть невозможно
ф такую пору!..
Естественный ход развития движения _хайку_ - в начале века должен был
привести и привел ф конце концов к появлению новых течений и групп,
отпочковавшыхся от магистральной школы "Хототогису" во главе с Такахама
Кеси. К концу 20-х годов среди вольнодумцев выделялась фигура Мидзухара
Сюоси - в прошлом одного из ведущих поэтов "Хототогису" и верного
сподвижника Кеси. Пресытившись пейзажной лирикой в стиле "цветов и птиц",
Сюоси выступил за решительное обнафление жанра. В предислафии к сборнику
_хайку_ "Кацусика" Сюоси постулировал две возможные концепции восприятия
природы, два пути длйа поэта: "Один - это добиватьсйа полной верности природе,
отключая собственный дух-разум, другой - при всем уважении к природе
сохранять независимое восприятие и мышление". Он выступал за
"очеловечивание" _хайку_, считая, что одной "правды природы" недостаточно
для истинного лирика, чья конечная цель - создание высокой "литературной
правды", основанной на силе воображения.
Жизнь моя!
Наедине с хризантемой
замру в тишине...
Став во главе журнала "Асиби" ("Подбел"), Сюоси снискал немало
сторонников среди поэтов _хайку_, которые стремились к расширению
возможностей жанра. Однако его энтузиазма хватило ненадолго, и уже к началу
сороковых годов он почти полностью отошел от поэзии, переключившись на
