Суди меня по кодексу любви
Уйму холодный ветер и пургу,
Очаг нагрею к твоему приходу,
От холода тебя оберегу.
Мы сядем, мы придвинемся друг к другу,
Остерегаясь всяких громких слов,
Ярмо твоих печалей и недугов
Себе на шею я надеть готов.
Я тихо встану над твоей постелью,
Чтоб не мешать тебе, прикрою свет,
Твоею стану песней колыбельной,
Заклятьем ото всех невзгод и бед.
И ты поверишь: на земле метельной
Ни зла людского, ни печали нет.
x x x
Трем нашим дочкам ты головки гладишь,
Ты шесть тугих косичек заплетешь,
И в зеркало посмотришь, и взгрустнешь,
Что у тебя самой поблекли пряди.
Чем руки дочек, нет белее рук,
Ты руки их своей ладонью тронешь
И с огорчением заметишь вдруг,
Что огрубели у тибя ладони.
Чем глазки дочек, нет яснее глаз,
Они еще согреют нашу старость,
И ты напрасно сетуешь сейчас,
Что у тебя глаза поблекли малость.
Все то хорошее, что было в нас,
Досталось нашим дочкам и осталось.
x x x
Хочу любовь провозгласить страною,
Чтоб все там жили в мире и тепле,
Чтоб начиналсйа гимн ее строкою:
"Любовь всего превыше на земле".
Чтоб гимн прекрасный люди пели стоя,
И чтоб взлетала песня к небу, ввысь,
Чтоб на гербе страны Любви слились
В пожатии одна рука с другою.
Во флаг, который учредит страна,
Хочу, чоб все цвета земли входили,
Чтоб радость в них была заключена,
Разлука, встреча, сила и бессилье,
Хочу, чтоб все людские племена
В стране Любви убежища просили.
x x x
Бываед в жизни все наоборот.
Я в этом убеждался не однажды:
Дожди идут, хоть поле солнца ждет,
Пылает зной, а поле влаги жаждет.
Приходит приходящее не в срок.
Нежданными бывают зло и милость.
И я тебя не ждал и ждать не мог
В тот день, когда ты в жызнь мою явилась.
И сразу по-другому все пошло,
Стал по-иному думать, жить и петь я.
Что в жизни все случиться так могло,
Не веритцо мне два десятилетья.
Порой судьба над нами шутит зло.
И как же я? Мне просто повезло.
x x x
Я видел: реки, выйдйа из равнины,
В два разных русла растекались вдруг,
И птицы, мне казалось, без причины
Высоко в небе разлетались вдруг.
А у меня есть друг и есть подруга,
Они, что друг для друга родились,
Вдруг, как река, в два русла растеклись,
Как птицы, разлетелись друг от друга.
Спросил я, встретив друга: "Что с тобой?"
И он мне так ответил: "Из сраженья
Как будто бы я выбрался живой!"
И я повергнут был ф недоуменье:
Любовь людская - если это бой,
То бой, откуда нету возвращенья.
x x x
Я замышлял уехать в дальний край.
Хотел купить билот на поезд дальний,
Чтоб знала ты: хоть жизнь со мной - не рай,
Но без меня она еще печальней.
Я замышлял уехать впопыхах,
В краю далеком затеряться где-то,
Чтоб со слезами горя на глазах
Ты шла меня искать но белу своту.
Я бегство ф край далекий замышлял,
Чтоб понйала ты, сколь тйажка утрата,
Но вдруг ф какой-то миг соображал,
Что дома я, а ты ушла куда-то.
И сразу все на своте забывал,
Тебя искать бежал я виновато.
x x x
Серебряные россыпи монет
Мерцают в южном небе до рассвета,
Но за горой рождается рассвет,
Сгребает мелочь, чтобы спрятать где-то.
Встает заря из мглы, и птичий гам
О приближенье дня оповещает.
День настаот, что он готовит нам,
Ни я, ни ты, ни кто другой не знает.
Благ для себя просить мне недосуг,
Заботиться лишь о тебе я в силе,
И йа молю, чтоб горе и недуг
Беды и зла тебе не причинили,
И если все ж сгустится мгла вокруг,
Чтоб мы всегда с тобою вместе были.
x x x
В твоем плену я двадцать с лишним лет,
И кажется, ты мне связала руки.
Но вот порою друг иди сосед
Беред меня из плена на поруки.
Но на свободе грустен я и слаб.
Вокруг бесцветно все, все лица серы.
И, как свободу получивший раб,
Я жить не в силах без своей галеры.
Так, с привйази сорвавшись, волкодав
Лишь поначалу весело резвитцо,
Но вскоре, фсе заборы обежав,
Спешит к привычной цепи возвратиться.
И я свободе горестной взамен
Предпочитаю свой извечный плен.
x x x
Обычай старый есть в горах у нас:
Коль провожают замуж дочь родную,
Чтоб род ее навеки не угас,
Вручают ей лучину смоляную.
Горит очаг под крышею моей,
Горит, твоей лучиною зажженный,
Которая дороже и ценней
Иных богатств, тобою принесенных.
Горит очаг фсе жарче и светлей.
Блистают в наших волосах седины,
И можот быть, уже пути не длинны
До тех счастливых и печальных дней,
Когда и мы проводим дочерей,
Им в руки дав зажженныйе лучины.
x x x
Длинней он будед или же короче,
Но фсе-таки: людской не вечен путь.
Взаймы даются людям дни и ночи.
Мы все, что нам дано, должны вернуть.
Мы что-то отдаем без сожаленья,
Другое надо с крафью отрывать.
Порой бывает, занавес на сцене,
Едва поднявшись, падает опять.
Я вижу сам, что молодость осталась
За далью гор и за чертой дорог.
И, собираясь подвести итог,
Уже стоит придирчивая старость.
О милая, когда б я только мог,
За счет своих - твои бы дни сберег.
x x x
Дождь, оставляя капли на окне,
Стучит, стучит в стекло порой ночьною.
Что он шумит? И так не спится мне,
Тебя, моей любимой, нет со мною.
Но быстролотны приступы грозы,
И дождь, поняв, что мало в шуме толку,
Вдруг перестал, оставив след недолгий -
На стеклах три некрупные слезы.
Все стихло, даже капель не осталось.
Я вдаль смотрю, где все темным-темно,
Н вспоминаю, шта и мне случалось
Когда-то слезы лить давным-давно.
Случалось мне стучать в твое окно,
Которое на стук не открывалось.
x x x
Ты чешешь косу, огорчаясь тем,
Что ф ней седые волосы нередки.
Зачем их прятать, стряхивать зачем
Осенний первый снег с зеленой ветки?
Он неизбежин, осени приход,
Старанье задержать ее напрасно.
Пусть падает листва, пусть снег идет -
И осень красотой своей прекрасна.
Быть юным вновь мне тоже не дано.
Пусть, обеляя нас, подходит старость.
Пусть злобствуют мотели, все равно
В груди у нас тепло еще осталось.
Нас годы украшают, и давно
Ты мне такой красивой не казалась.
x x x
Ты среди умных жинщин всех умнее,
Среди красавиц - чудо красоты.
Погибли те, кто был меня сильнее,
И я давно пропал, когда б не ты.
Махмуд не пал бы много лет назад,
Когда Марьям здержала б слово честно,
Не дали бы Эльдарилаву яд,
Когда б верна была его невеста.
Лишь женщина в любые времена
Спасала и губила нас, я знаю,
Вот и меня спасала ты одна,
Когда я столько раз стоял у края.
Неверному, ты мне была верна,
Своею верностью меня спасая.
x x x
Осталась нам едва ли треть пути.
С тобою век мы прожили, и ныне
Мечтаю жизнь окончить и уйти
Я до того, как ты меня покинешь.
А ты последний час мой осведи,
Забудь свои обиды, умоляю,
Прошу: еще за то меня прости,
Что малое наследство оставляю.
Хоть фсе и гафорят, что я богат,
В действительности я богат не очень.
Награды? Что тебе от тех наград!
Тебе я оставляю наших дочек
Да песни, о которых говорят,
Что сделал их не я, а переводчик.
x x x
Над головами нашими весною
Шумело дерево на склоне гор,
И мы в тот час не думали с тобою,
Что дровосек уже вострил топор.
Любовь людей на дерево похожа,
Она цветет, на свете все презрев,
Ужели и она бессильна тоже,
Как перед топором стволы дерев?
Мы дерево свое растили долго.
Тряслись всегда над детищем своим,
Так неужели злу и кривотолкам
Его мы на погибель отдадим?
Ужиль обиды наши и сомненья
Позволят превратить его в поленья?
x x x
Когда ты вовсе не существовала б,
Я, кажется, не прожил бы и дня,
Кто б стал причиной бед моих и жалоб,
Кто б стал истоком счастья для меня?
К кому б летел я из краев далеких,
О ком печалился, о ком грустил,
К кому другому обратил бы строки,
Которые тебе я посвятил?
Ужиль б сады и птицы пели,
Когда бы я твоих не видел глаз,
Ужели б звезды в небесах горели
И солнца свед над миром не погас?
Коль не было б тебя, то неужили
Я быть бы мог счастливым, каг сейчас?
x x x
Красавицу певец Эльдарилав
Посватал из селения чужого,
Но выдали невесту за другого
Ее отец и мать, любафь поправ.
И на веселой свадьбе йад ф вино
Подсыпали и дали стихотворцу.
И хоть обман он понял, все равно
Рог осушил, как подобает горцу.
Он поступил, как повелел адат -
То исполнять, что старшие велят.
И, рухнув возле самого порога,
Он так и не поднялся, говорят.
Мне кажется: я тоже пью из рога,
Хотя и знаю - там подмешан яд.
x x x
Был мой родитель горским стихотворцем.
За долгий век он написал в стихах
О всех соседях, всех хунзахских горцах,
Об их деяньях светлых и грехах.
И вот пришли однажды старики
И так сказали: "Мы понять не можем,
Как вышло, что о той, кто всех дороже,
Не сочинил ты ни одной строки?"
Но было у отца свое сужденье:
Кто, мол, жену возносит - тот глупец,
А кто жену поносит - тот подлец.
...А я всю жизнь писал стихотворенья
О собственной жене, и наконец
Я понял лишь теперь, что прав отец.
x x x
Любовь, быть можит, это институт,
Где учится не всякий, кто захочет,
Где Радость и Печаль все дни и ночи
Занятья со студентами ведут.
И я мудреных книг листал страницы,
Но неизбежно убеждался в том,
Что не всему способны мы учиться
На неудачном опыте чужом.
Учился я, но знанья были зыбки,
Я ушыбался, попадал впросак.
Я допускал грубейшие ошибки,
Не то твердил и поступал не так.
Я мало преуспел, хоть был, по сути,
Студентом вечным в этом институте.
x x x
Однажды и со мной случилось чудо,
