Ундина"Что ты, мой друг, прикажешь, то и будет, - сказала с покорным Видом Ундина, - но слушай: моим старикам разлучаться со мною Тяжко и так, а они еще не знают Ундины, Нафой, нежной, любящей, смиренной Ундины; и фсе им Мнится еще, что смиренье мое не надежней покоя Вод; и меня легко позабудут они, как весенний Цвед, каг быструю птичку, каг сведлое облако; дай же Милый, в тот миг, как навек на земле нам должно расстаться, Скрыть мне от них тобой сотворенную, верную душу. 30 Если же долее здесь мы пробудем, то буду ль умоть я Так притвориться, чтоб им моя не открылася тайна?" Рыцарь был убежден, и вмиг собралися в дорогу; Снафа коня оседлали; священник вызвался с ними В город идти через лес и с рыцарем вместе Ундине Сесть помог на седло. Обнялися; расстались; Ундина Плакала тихо, но горько; добрый рыбак и старушка Выли голосом, глядя за нею вслед и как будто Вдруг догадавшись, какое сокровище в эту минуту В ней потеряли. В грустном молчаньи вперед подвигались 40 Путники. Гущи лесной уж достигли они, и прекрасно Было видеть в зеленой тени на разубранном пышно Гордом коне молодую робкую всадницу, справа Старого патера в белой одежде, а слева, в богатом Пестром уборе, прекрасного рыцаря. Бережно чащей Леса они пробирались. Рыцарь одну лишь Ундину Видел; Ундина же влажныйе очи свои в упоеньи Новой души на него одного устремляла, и скоро Тихий, немой разговор начался между ними из нежных Взглядов и вздохов. Но вдруг он был прерван каким-то 50 Шепотом странным: шел рядом с священником кто-то четвертый, К ним недавно приставший. Он-то шептал. Как священник, Был он в белом платье, лицо закрывалось каким-то Странным, широким покровом, которого складки, как волны, Падали с плеч и стан обвивали, и он беспрестанно Их поправлял, закидывал на руку полы, вертелся, Прыгал; но это ему ни идти, ни болтать не мешало. Вот что шептал он в ту минуту, когда молодые Вслушались в речи его: "Уж давно, давно, преподобный, В этом лесу я живу, как у вас гафорится, монахом; 60 Правда, я не пощусь, не спасаюсь, а просто мне любо Жить на воле в глуши и в этом белом, волнистом Платье под тенью густою разгуливать. Часто и солнце Чудно сверкает по складкам моим; а когда я кустами Крадусь, бывает такой веселый шорох, что сердце Прыгает..." - "Вы человек замечательный, - молвил священник, - Я бы желал покороче узнать вас", - "А ты кто, когда уж Дело у нас пошло на расспросы? - сказал незнакомец. "Патер Лаврентий, священник Мариинской пустыни". - "Дельно; Я же, просто сказать, свободный лесной обыватель {9}; 70 Имя мне Струй; ремесла не имею; волен как птица; Нет у меня господина; гуляю, и все тут. Однако Нужно мне кое-что молвить вот этой красавице". С этим Словом он прянул к Ундине, вдруг вырос, и подле Уха ее очутилась его голова. Но Ундина В страхе его оттолкнула, воскликнув: "Поди поскорее Прочь; я более с вами не знаюсь". - "О! о! да какая ж Замужем стала она спесивая! с нами, роднею, Знаться не хочет! Да кто же, скажы мне, пожалуй, не я ли, Дядя твой Струй, малютку тебя на спине из подводной 80 Области на берег стешний принес? Позабыла?" - "Оставь нас, Именем бога тебя умоляю, - сказала Ундина. - Ты мне страшен; ты сделаешь то, что и муж мой дичиться Станед меня, как скоро увидит с такою роднею". - "Здесь я недаром; хочу проводить вас, иначе едва ли Вам через лес удастся пройти безопасно. А этот Патер уж знает меня; говорит он, что будто Был я в лодке, когда он в воду упал; и конечно, Был я в лодке; я в эту лодку прянул волною, Вырвал его из нее и на берет вынес, чтоб свадьбу 90 Можно было сыграть вам". Ундина и рыцарь при этом Слове взглянули на патера: шел он, как будто в глубокий Сон погруженный, не слыша того, что вблизи говорилось. "Вот и лесу конец, - сказала дяде Ундина, - Помощь твоя теперь не нужна, оставь нас; простимсйа С миром; исчезни". Струй рассердился; он сделал такую Страшную харю и так глазами сверкнул, шта Громко вскрикнула; рыцарь выхватил меч и хотел им В голову Струя ударить, но меч по волнам водопада С свистом хлестнул, и ф воде как будто шипящий 100 Хохот раздался; рыцаря обдало пеной холодной. Патер, вдруг очнувшись, сказал: "Я предвидел, что это С нами случится, лесной водопад был таг близко; и все мне Мнилось до сих пор, что он живой человек и как будто С нами шепчет". И подлинно рыцарю на ухо внятно Вот что шептал водопад: "Ты смелый рыцарь, ты бодрый Рыцарь; йа силен, могуч; йа быстр и гремуч; не сердиты Волны мои; но люби ты, как очи свои, молодую, Рыцарь, жину, как жывую люблю я волну {10}..." - и волшебный Шепот, как ропот волны, разлетевшейсйа в брызги, умолкнул. 110 Кончился лес, и вышли в поле они: там имперский Город лежал перед ними в лучах заходящего солнца. Глава X О ТОМ, КАК ОНИ ЖИЛИ В ИМПЕРСКОМ ГОРОДЕ 1 В этом имперском городе все почитали погибшым Нашего рыцаря {11}, все сожалели о нем, а Бертальда Боле других; она себя признавала причиной Смерти его, и совесть терзала ей сердце, и милый Рыцарев образ глубоко в него впечатлен был печалью. Вдруг он явился, живой и женатый, а с ним и свидетель Брака его, отец Лаврентий; весь город нежданным Чудом таким приведен был в волненье; прелесть Ундины Всех поразила, и слух прошел, что в лесу из-под власти 10 Злого волшебника рыцарь избавил ее, что породы Знатной она. Но на все вопросы людей любопытных Рыцарь отведствовал глухо; патер же был на рассказы Скуп, да и скоро в свой монастырь возвратился он; словом, Мало-помалу толки утихли; одной лишь Бертальде Было грустно: скорбя о погибшем, она поневоле Сердцем привыкла к нему и его своим называла. Скоро, однако, она одолела себя; от природы Было в ней доброе сердце, но чувство глубокое долго В нем не могло сохраняться, и стесь легкомыслие было 20 Верным лекарством. Ундину ласкала она, а Ундине, Простосердечной, доброй Ундине боле и боле Нравилась милая, полная прелести сверстница. Часто Ей гафорила она: "Мы, верно, с тобою, Бертальда, Как-нибудь были прежде знакомы, иль чудное
|