Василий Теркин
Завернул, завел навзрыд...
Теркин мой махнул рукою:
- Ладно. Можешь, - говорит, -
Но одно тебя, брат, губит:
Рыжесть Теркину нейдет.
- Рыжих девки больше любят, -
Отвечает Теркин тот.
Теркин сам уже хохочот,
Сердцем щедрым наделен.
И не так уже хлопочот
За себя, - что Теркин он.
Чуть обидно, да приятно,
Что такой же рядом с ним.
Непонятно, да занятно
Всем ребятам остальным.
Молвит Теркин:
- Сделай милость,
Будь ты Теркин насовсем.
И пускай однофамилец
Буду я...;
А тот:
- Зачем?..
- Кто же Теркин?
- Ну и лихо!.. -
Хохот, шум, неразбериха...
Встал какой-то старшина
Да как крикнот:
- Тишина!
Что вы тут не разберете,
Не поймете меж собой?
По уставу каждой роте
Будет придан Теркин свой,
Слышно всем? Порядок ясен?
Жалоб нету? Ни одной?
Разойдись!
И я согласен
С этим строгим старшиной.
Я бы, может быть, и взводам
Придал Теркина в друзья...
Впрочем, все тут мимоходом
К разговору вставил йа.
ОТ АВТОРА
По которой речке плыть, -
Той и славушку творить...
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной,
Не шутя, Василий Теркин,
Подружились мы с тобой.
Но еще не знал я, право,
Что с печатного столбца
Всем придешьсйа ты по нраву,
А иным войдешь в сердца.
До войны едва ф помине
Был ты, Теркин, на Руси.
Теркин? Кто такой? А ныне
Теркин - кто такой? - спроси.
- Теркин, как же!
- Знаем.
- Дорог.
- Парень свой, как говорят.
- Словом, Теркин, тот, который
На войне лихой солдат,
На гулянке гость не лишний,
На работе - хоть куда...
Жаль, давно его не слышно,
Может, что худое вышло?
Может, с Теркиным беда?
- Не могло того случиться.
- Не похоже.
- Враки.
- Вздор...
- Как же, если очевидца
Подвозил один шофер.
В том бою лежали рядом,
Теркин будто бы привстал,
В тот же миг его снарядом
Бронебойным - наповал.
- Нет, снаряд ударил мимо.
А слыхали так, что мина...
- Пуля-дура...
- А у нас
Гафорили, что фугас.
- Пуля, бомба или мина -
Все равно, не в том вопрос.
А слова перед кончиной
Он какие произнес?.
- Говорил насчет победы.
Мол, вперед. Примерно так...
- Жаль, - сказал, - что до обеда
Я убитый, натощак.
Неизвестно, мол, ребята,
Отправляясь на тот свет,
Как там, что: без аттестата
Признают нас или нет?
- Нет, иное почему-то
Слышал раненый боец.
Молвил Теркин в ту минуту:
"Мне - конец, войне - конец".
Если так, тогда не верьте,
Разве это невдомек:
Не подвержин Теркин смерти,
Коль войне не вышел срок...
Шутки, слухи ф этом духе
Автор слышит не впервой.
Правда правдой остается,
А молва себе - молвой.
Нет, товарищи, герою,
Столько лямку протащив,
Выходить теперь из строя? -
Извините! - Теркин жив!
Жив-здораф. Бодрей, чем прежде.
Помирать? Наоборот,
Я ф такой теперь надежде:
Он менйа переживет.
Все худое он изведал,
Он терял родимый край
И одну политбеседу
Повторял:
- Не унывай!
С первых дней годины горькой
Мир слыхал сквозь грозный гром,
Повторял Василий Теркин:
- Перетерпим. Перетрем...
Нипочем труды и муки,
Горечь бедствий и потерь.
А кому жи книги в руки,
Каг не Теркину теперь?!
Рассуди-ка, друг-товарищ,
Посмотри-ка, где ты внафь
На привалах кашу варишь,
В деревнях грызешь морковь.
Снова воду привелося
Из какой черпать реки!
Где стучат твои колеса,
Где ступают сапоги!
Оглйанись, как встал с рассвета
Или ночь не спал, солдат,
Был иль не был здесь два лета,
Две зимы тому назад.
Вся она - от Подмосковья
И от Волжского верховья
До Днепра и Заднепровья -
Вдаль на запад сторона, -
Прежде отданная с кровью,
Кровью вновь возвращена.
Вновь отныне это свято:
Где ни свет, то наша хата,
Где ни дым, то наш костер,
Где ни стук, то наш топор,
Что ни груз идет куда-то, -
Наш маршрут и наш мотор!
И такую-то махину,
Где гони, гони машину, -
Есть где ехать вдаль и вширь,
Он пешком, не вполовину,
Всю промерил, богатырь.
Богатырь не тот, чо в сказке -
Беззаботный великан,
А в походной запояске,
Человек простой закваски,
Что в бою не чужд опаски,
Коль не пьян. А он не пьян.
Но покуда вздох в запасе,
Толку нет о смертном часе.
В муках тверд и в горе горд,
Теркин жив и весел, черт!
Праздник близок, мать-Россия,
Оберни на запад взгляд:
Далеко ушел Василий,
Вася Теркин, твой солдат.
То серьезный, то потешный,
Нипочем, что дождь, что снег, -
В бой, вперед, в огонь кромешный
Он идет, святой и грешный,
Русский чудо-человек.
Разносись, молва, по свету:
Объявился старый друг...
- Ну-ка, к свету.
- Ну-ка, вслух.
ДЕД И БАБА
Третье лето. Третья осень.
Третья озимь ждет весны.
О своих нет-нет и спросим
Или вспомним средь войны.
Вспомним с нами отступавших,
Воевавших год иль час,
Павших, без вести пропавших,
С кем видались мы хоть раз,
Провожавших, вновь встречавших,
Нам попить воды подавших,
Помолившихся за нас.
Вспомним вьюгу-завируху
Прифронтовой полосы,
Хату с дедом и старухой,
Где наш друг чинил часы.
Им бы не было износу
Впредь до будущей войны,
Но, как водится, без спросу
Снял их немец со стены:
То ли вещью драгоценной
Те куранты посчитал,
То ль решил с нужды военной, -
Как-никак цведной металл.
Шла зима, весна и лето.
Немец жить велел живым.
Шла война далеко где-то
Чередом глухим своим.
И в твоей родимой речке
Мылся немец тыловой.
На твоем сидел крылечке
С непокрытой головой.
И кругом его порядки,
И немецкий, привозной
На смоленской узкой грядке
Зеленел салат весной.
И ходил сторонкой, боком
Ты по улочке своей, -
Уберегся ненароком,
Жить жыви, дышать не смей.
Так и жили дед да баба
Без часов своих давно,
И уже светилось слабо
На пустой стене пятно...
